top of page

1.

 

Пески - они живые. Только приглядись.

Они двигаются, дышат, видоизменяются, растут. У них свои внутренние ритмы. Но знай - они могут быть опасны.

 

- Долго нам еще идти? Когда кончится эта дорога? Я больше не могу.

Тщедушное тельце рухнуло в лоно песка.

- Вставай! Нам нельзя терять ни минуты. Пески проголодались.

Пришлось встать. И идти. Превозмогая боль во всем своем существе, крайнюю изнуренность и желание сдаться.

 

 Наш дом засыпало песком. Опять. Но на этот раз песок проник внутрь, влился сквозь распахнутые окна и двери. Все было в песке. Барханы завладели нашим домом. Оставаться внутри было слишком опасно. Пески еще никогда не вели себя так агрессивно.   

 Одно лишь желание билось в нас - бежать без оглядки. Но кто есть мы для этих бескрайних, вечно голодных и ненасытных песков? Рано или поздно мы станем их добычей.

 Мы ни разу не видели ничего, кроме песка. Под ногами- песок, у горизонта- песок и, как оказалось, за горизонтом тоже один песок. Во время песчаной бури песком становилось все вокруг. Мать сказала, что мы обязаны принять свою долю, хотя она видела нечто большее, чем эти проклятые пески. Но она хранила молчание, берегла эту тайну, как влекущий и манящий прекрасный запретный плод.

Таких, как мы было немало. Изнуренных, почти бестелесных и невесомых, на грани полного исчезновения. Правда, мы почти никогда не видели друг друга. Блуждающие по покрову неиссякаемых барханов, мы очень редко встречали других путников. Когда же это происходило, то не радость охватывала нас, а страх и чувство своей незащищенности и обреченности.

 Мы скитались бесцельно по этим песчаным пустошам, а после заката, с первыми блеклыми звездами, неуверенно замерцавшими на бездонном и холодном чернеющем небе, мы склоняли свои головы к остывшим пескам, молясь о том, чтобы нас не засыпало во время сна. Песок давал нам жизнь, радость и полноту бытия, он был нашей матерью и кормилицей. Но он в любой миг мог обратиться в нашего палача, карающее суровое божество и отнять у нас все. Та, что была нашей настоящей матерью, оберегала нас, но не могла защитить.

 Мы блуждали среди барханов, и все наше существо трепетало в ожидании... чего-то. Не песков. Чего-то большего, чем пески. Порой мы видели далекие парящие дворцы из розового мрамора, кристально чистые стены воды и зеленые кущи. Ру видел целые города. Но все они были так далеки и недоступны. Они были всего лишь миражами, ведь сколько бы мы ни шли дней и даже недель в надежде достичь этих городов и живописных дворцов- все было тщетно. Расстояние не сокращалось, и миражи буквально таяли в одночасье. Эти города, которых нет, будоражили наше воображение одной только вероятностью существования на самом деле. Я спрашивал нашу мать, но она хранила молчание. Она закрылась от нас и обособилась. А мы с Ру по-прежнему лелеяли фантомные надежды попасть в город, которого нет.

 Однажды нам на пути попалось необычное здание НЕ ИЗ ПЕСКА. Внутри было пусто. Мать вошла в дом и освятила его своим сиянием. Мы вступили следом. Решили, что это сооружение может стать нашим домом. Мать оставляла окна открытыми, позволяя летучим пескам влетать внутрь нашего дома и оседать в нем. Нам было непривычно без песка, мы ощутили острую необходимость в его присутствии. По ночам, в сонном бреду Ру звал пески, умолял их прибыть и снизойти. Наутро песка прибыло, и в нашем доме образовались барханы. Мы гордились нашим домом, но мать проявляла крайнюю степень настороженности. Она оглядывалась по сторонам, слушала пески, нюхала ветер и пыталась извлечь из песчинки пустыню. Она словно чего-то ждала. Для меня же наш необычный дом означал лишь одно- то, что мы приблизились к городу, которого нет. Мы находились рядом с миражом и скоро будем в состоянии в него войти и тоже стать миражом. Мы с Ру хотели, чтобы одинокие пустынные скитальцы видели нас в хрустальных дворцах и спешили к нам, преодолевая расстояния и опасности, влекомые надеждой.

 В день, когда мои почти исчезнувшие ноги познали под собой нечто, отличное от песка, всем моим существом полностью и необратимо завладела одна лишь мысль- непременно найти и вступить в город, которого нет. Я ощупал каждый угол нашего нового дома, я пытался разговаривать с его остовом и внедриться в его суть. Но дом молчал, хотя, непременно, знал большее, чем мог нам дать. Вокруг дома мерно и плавно дышали пески, но я чувствовал, словно песков вокруг почти не осталось, я ощущал, как они редели, таяли, растворялись, уступая место чему-то иному, более могущественному и сведущему.

Когда же пески бесцеремонно вторглись в нашу обитель, мы обрели успокоение, чувство надежности и защищенности. Внутренняя гармония вернулась к нам, и мы осознали, что пески- наша неотъемлемая часть. Так и должно быть.

 Мать вверила нам важную информацию о том, что мы- это продолжение песков, их порождение, их дитя, и в то же время их глаза, их уста. Мы - воплощение всех их чувств. С помощью нас они исследуют окружающий мир. А посему мы обязаны покинуть наш новый дом, ибо он принадлежит пескам целиком и полностью. Этот дом- тоже одно из воплощений песков. Нет необходимости в нем оставаться. Ведь в одну из безлунных ночей мы можем не проснуться, погребенные в странствующих песках. Пески имеют власть покарать нас, обречь на возмездие.

Но почему мы обязаны покинуть этот дом? - вопрошал я.

- Потому что это довольно безотрадно и бессмысленно жить рядом со своей тенью. А дом этот есть наша тень, ведь он, как и мы, является продолжением песков- как-то ответила мне мать.

- Но ведь тогда бессмысленно наше пребывание здесь. Если мы есть продолжение песков, существующее, чтобы познавать окружающий мир, то тогда наше существование не имеет смысла, ведь вокруг нечего познавать. Вокруг - одни пески. День за днем одни пески.

- Мы и должны с этим смириться, ведь наш долг перед песками - познать бесчисленное количество их ликов, день за днем, год за годом. Ведь, несмотря на кажущееся сходство, каждое мгновение пески неповторимы. Мы должны научиться видеть эту разницу. Ведь в этом таится одна из тайн мироздания.

 - Если в этом и таится хоть капля тайны, то меня она не прельщает. Я хочу изведать куда более важные и значимые тайны мироздания - миражи и города, которых нет.

- Прошу, не говори эти кощунственные речи! Не смей, ведь пески вездесущи и всеведущи!

 Я больше не спорил с матерью, но по-прежнему лелеял мечту стать миражом.

Хотя вслух этого никогда и никому не говорил.

Мы покинули дом, когда пустыня мирно и неподвижно спала. А если миражи - это сны пустыни?

Мы вновь пошли к линии горизонта, неуловимой и вечно ускользающей. Как всегда, мы брели без цели, с благодатью в душах, со страхом внутри. С благодарностью пескам за то, что мы пережили еще один день.

Но вот средь бесконечных золотых барханов мы обнаружили нечто, сделанное из того же материала, из которого был сотворен наш дом. Это был выход. Точнее, вход. Или и то, и другое. Мы замерли у его истоков и вскинули руки к небу. Мать пала в недра песков и взмолилась. Затем она произнесла, что время пришло и нас отпускают.

Мы открыли врата в песках. Оттуда хлынуло сияние. И прохлада.

 Там были не пески.

 

 

2.

 

 - Я на заброшенной железнодорожной станции. Кругом пустыня, никого нет. Хотя... здесь явно кто-то живет.

 Альберто выключил диктофон и быстрым шагом направился к маленькому старому деревянному дому. Дом этот находился посреди пустыни возле поросших цепкими степными травами железнодорожных путей. Альберто нетерпеливо огляделся. Где же она?

Скрипнула дверь. Он, тяжело дыша и смахивая пот мокрым платком, направился на звук. Эта женщина, Мария Фернандес, должна быть здесь.

  Ветер завывал, не переставая. По левую сторону чуть виднелись дома этого чахлого, доживавшего свой век поселения, пыльного, выцветшего на солнце и почти забвенного. Молодежь уезжала отсюда как можно дальше. Лишь горстка людей влачила жалкое существование в этом гибнущем городе.

- Сеньора Фернандес!

Было невыносимо жарко. Альберто прокричал это имя еще несколько раз.

Просто невероятно жарко. Казалось, жар сжимал его в тиски с такой силой, что его давящие струи проникали до самых костей.

- Вы меня звали?

Он увидел низкорослую полную женщину лет шестидесяти пяти.

- Вы сеньор Сотто?

- Да, наконец я вас нашел! Вы Мария Фернандес?

Она кивнула.

- Вы, должно быть, хотите пить? Проходите внутрь.

Она открыла старую скрипучую дверь и жестом пригласила войти.

Внутри все казалось таким же убогим, как и снаружи. Все было старым, изжившим себя, засыпанным песком. Разбитые окна, ошметки и обрывки.

 Мария Фернандес сходила на некое подобие кухни и принесла большой кувшин с лимонадом. С шумом налив полный стакан, она спросила:

- Ну и зачем пожаловали в наш город?

Альберто посмотрел на нее красными от песка и уставшими глазами. Он был предельно измотан.

- Я вас с трудом нашел.

- Город далеко от цивилизации. Эта линия почти не действующая. Лишь изредка по ней пускают грузовые составы.

- Тогда зачем вы продолжаете здесь работать?

- Надо же кому-то присматривать.

- Но кому это нужно?

- Значит нужно!

Мария Фернандес явно была не расположена к разговору и тому, чтобы оправдывать перед незнакомцем свой труд.

- Ладно, а теперь к делу. Вы в своем письме утверждаете, что видели поезд, так?

- Да, так. Но не стоило мне отправлять это письмо. Я уже успела пожалеть, но было поздно что-либо менять.

- С чего вы решили, что это именно тот самый поезд? - Альберто проигнорировал ее искренние сожаления о том, что ей представлялось неверным решением, продолжая направлять разговор в нужное ему русло. Ведь не зря он преодолел тысячи километров.

- Я проработала контролером на железной дороге больше пятидесяти лет. За это время я повидала разные поезда. Поверьте, с таким я встретилась впервые. Он двигается бесшумно, буквально парит над рельсами. И выглядит довольно старым для нашего времени. Последний раз я его видела около двух месяцев назад.

 Альберто достал из запачканной пылью и песком сумки несколько чуть смятых фотографий.

- Внимательно посмотрите на эти снимки и скажите, на какой из этих поездов больше всего похож поезд, который вы видели.

 Мария Фернандес взяла фотографии своими загрубевшими мозолистыми руками и внимательно начала их изучать. Через какое-то время она недоверчиво и испытующе посмотрела на Альберто и спросила:

- А зачем вы ищете этот поезд?

- Исследую аномальные явления. Я ученый. Вы же сами написали письмо и просили кого-нибудь приехать!

- Я писала письмо не вам.

- Тогда кому?

 Мария Фернандес протерла тыльной стороной ладони свой взмокший лоб, а затем, щурясь, неохотно произнесла:

- Я писала в правительство, хотела привлечь этим внимание...

- Чтобы они вас профинансировали?

- Так вы из правительства или нет? Может, ФБР? Тайное подразделение?

- Я же вам сказал, что я ученый, исследую аномальные явления!

- Сюда уже приходили люди в черных костюмах. Я приняла их за представителей властей, но никто из них не поинтересовался состоянием города и его жителей. Все без толку. Если даже они и были из правительства, то интересовались лишь вашим поездом. Хотя видели, какая тут разруха. Но не выразили никакого желание помочь городу! Поэтому вы, должно быть, один из них. Хотя выглядите попроще. Но такой же бесполезный.

- Вы ошибаетесь. Я всего лишь ученый. Не имею ничего общего с правительством! Лучше скажите, вы узнали поезд?

 Мария Фернандес молча протянула ему снимок.

- Больше всего похож на этот.

Потом она неуверенно спросила:

- Так значит, вас интересует лишь этот поезд? И вам нет дела до жителей города?

Альберто шумно вздохнул и почесал голову, не зная, как лучше сменить тему. Он никак не мог помочь в этом вопросе. Он сам нуждался в помощи. Поэтому какое-то время он просто молчал.

За окном вдруг резко начал завывать ветер. Очень громко тикали часы.

- Вас не сводит с ума непрерывный гул ветра и тиканье часов?

- Ко всему привыкаешь. Вы бы тоже привыкли. Хотя, бывает, становится очень страшно, когда пески начинают перемещаться. Дорога от станции до дома становится опасной. Но мы и к этому привыкаем.

- Знаете, Мария, в 1926 году поезд, почти как на этой фотографии, исчез в пути. Были свидетели, которые утверждали, что вагон за вагоном буквально испарились в воздухе. У меня есть документы, включая показания очевидцев. Говорят, что поезд исчез вместе с пассажирами. Через четырнадцать лет опять появились свидетели этого поезда. Один из свидетелей принял этот поезд за обычный поезд, сел в него и исчез вместе с ним.

- Зачем вы мне об этом рассказываете? Какая жуть! Лучше не связывайтесь с мертвыми. Идите в церковь, ищите защиты там! - Мария Фернандес в страхе перекрестилась.

- Я хочу дать вам понять, как сильно я заинтересован в этом феномене. Возможно, это помогло бы пролить свет на тайны пространства и времени.

- Я вам уже все сказала! - Мария Фернандес вдруг вымолвила это неожиданно грубо. А затем добавила уже более мягким тоном:

- Сеньор, вам лучше уйти. У меня и без вас много забот. Вы видите, как нелегко нам здесь живется.

- Вы не понимаете! Возможно, мы на пороге крупнейшего научного открытия! Вы знаете, сколько кораблей и самолетов исчезло бесследно? Как по-вашему, где они сейчас?

- Это не мое дело. Если хотите узнать- вот и отправляйтесь в океаны! И гоняйтесь за вашими призраками сколько душе угодно! А здесь мне это не нужно! Не впутывайте меня!

 Альберто оглядел унылый пейзаж вокруг, грязную, запущенную комнату и горько усмехнулся.

- Океаны огромны. А здесь- вполне определенное место, в котором регулярно появляется нужный поезд. И, к вашему сведению, я не считаю этот поезд призраком, как и исчезнувшие корабли, которые порой появляются из ниоткуда. И чем-то демоническим- тем более! На мой взгляд, это куда более глубокое и интересное явление, которое, я уверен, можно объяснить, имея определенные знания, которые могут быть получены только путем исследований. Я должен изучить этот феномен. Так что хотите вы этого или нет, я прибуду сюда через неделю. И начну свои исследования. Не в обиду вам, сеньора. Это государственная земля, и если вы начнете мне препятствовать- я добьюсь от властей официального разрешения на проведение научных исследований!

 Мария Фернандес грустно и раздраженно окинула нежданного гостя весьма негостеприимным взглядом.

- Делайте, что хотите. Но я вас предупреждаю, что ваше присутствие здесь нежелательно. А теперь прошу вас уйти, скоро пойдет товарняк.

 

 

 

3.

 

 С неба лилась музыка, в воздухе летали цветы. Над городом, его широкими красивыми каналами парили десятки воздушных шаров, сшитых из нежнейших розовых тканей и увенчанных ажурными кружевами, бахромой и воздушными лентами. В широких светлых корзинах из гибкой лозы восседали одетые в нарядные одежды жители города. Корзины были оплетены розами, источающими аромат. Это был многодневный фестиваль роз, один из самых прекрасных ярких и ароматных праздников города. Все жители были одеты в нарядные легкие воздушные одежды всех цветов и оттенков розового. Многие носили маски в форме птичьих клювов с витиеватыми узорами. Все дружно и радостно пели, бросали в воздух розовые лепестки, хотя в этом не было необходимости. В окрестностях города, в недрах ослепительно зеленых сочных полей расцвели тысячи роз. Несколько дней назад они достигли пика своего цветения и подарили своим лепесткам свободу, избавив их от оков гравитации, в результате чего миллионы лепестков взлетели вверх, создавая в воздухе розовые вихри и образуя облака и реки. Жители города с восторгом встретили парящие в воздухе лепестки, и по традиции разгорелся огромный праздник. На пошив воздушных шаров ушло сотни метров летучей ткани, а на украшение корзин - тысячи роз. Но это стоило того. Восторгом был охвачен каждый. И даже простодушные крестьяне, трудившиеся в полях, поднимали головы к небу, любуясь розовыми облаками воздушных шаров и цветочных лепестков и наслаждаясь веселым счастливым пением.

- Эти воздушные шары никогда не взлетят выше облаков, - сказал Ки, не отводя глаз от Дуа.

Она выглядела ослепительно в длинном пышном платье, сшитом из малиновой летучей ткани. Юбка платья была чересчур длинной и пышной, но это лишь придавало Дуа более загадочный вид.

- Не взлетят потому, что их строил не ты? - звонко ответила она.

- Будь осторожна, - тихо проговорил Ки, с опаской оглядываясь по сторонам.

- Не бойся. Я уверена, что ткань не утратила своих свойств. Посмотри на ее цвет. Насыщенней горных роз! Словно настоявшийся горный нектар, амброзия!

 Дуа смело и даже безрассудно подошла стремительным шагом к белесому балкону с искусной выполненной резьбой и оглядела центральную гавань, которая с этого балкона выглядела очень впечатляюще. Величественные и грандиозные здания обрамляли центральную гавань с блестящими на солнце нитями каналов, все сверкало, искрилось, было напитано неиссякаемой радостью, праздничной атмосферой легкого карнавала и на пике своего торжества являлось настоящим произведением искусства.

- Спускайся на землю как можно быстрей, - попросил Ки, нисколько не замечая роскошь и праздность этого дня.

 Над гаванью кружили стаи розовых воздушных шаров, похожие на парящий зефир. Пассажиры некоторых шаров изумленно наблюдали, как Ки помогает Дуа встать на перила.

- Она собирается прыгнуть вниз!

- С такой высоты!

- Она же разобьется!

 Послышались вздохи, и многие женщины в страхе закрыли лица светло розовыми надушенными перчатками. Кто-то плотнее прижал к лицу маску, кто-то отвернулся, а кто-то с любопытством наблюдал.

 Ки держал руку Дуа и никак не мог отпустить.

- Отпускай меня! Я чувствую, как платье наполняется воздухом и начинает дышать! - закричала Дуа.

 Ки нерешительно ослабил хватку, но руку не отпустил.

- Отпускай! - крикнула Дуа еще громче.

 Наконец он разжал руку, и Дуа мягко взлетела. Огромная юбка платья колыхалась, подобная морским волнам. На лице Дуа Ки увидел такой неподдельный чистый и искренний восторг, что сам улыбнулся. Она же продолжала лететь, лавируя между розовыми сливками воздушных шаров и розовой пылью летучих лепестков. Ки тут же спустился вниз, подбежал к каналу и, расталкивая веселящиеся толпы, не отводил взгляд от неба, где огромным малиновым цветком парила Дуа. Она летела плавно, но вот управлять летучей тканью явно было делом нелегким. Ее заносило в разные стороны, она несколько раз сталкивалась с мягкой нежной тканью воздушных шаров, а потом усилившийся ветер понес ее за город, в сторону сочных изумрудных полей, где как раз недавно лепестки роз освободились от гравитации. Ки, продолжая расталкивать толпы зевак, бежал следом за Дуа и за ветром, который нес ее неведомо куда.

 Малиновая юбка, отливающая то красным, то бордовым и мерцающая на солнце, как крепкое, хорошо выдержанное вино, закрыла собою почти все небо. По крайне мере, так показалось местным жителям, когда над их поселением пролетала Дуа в широкой, пышной и воздушной юбке, пошитой не то из нежнейшего шелка, не то из упругого атласа. Юбка колыхалась, пылала сочным пламенем, затмевала собою солнце. Дуа, расплескав руки, летала над деревянными домами и трудолюбивыми крестьянами с изношенной одежде из грубого льна. Она летела мимо острого шпиля величественного дома управления и взглядом искала небольшой порт на окраине города. Это был порт преимущественно для грузовых кораблей, грубо отесанных, грязных, поросших водорослями, для тех кораблей, которым путь в центральную гавань был заказан.

 Но в этом-то не блиставшем ни красотой, ни роскошью порту и стояли те самые величественные иноземные корабли в форме гигантских птиц-химер с получеловеческими лицами. Дуа пристально разглядывала их с воздуха, нисколько не волнуясь о том, что не может нормально управлять своим летучим платьем. Ее сердце волнительно трепетало, сбиваясь с ритма. Она наконец смогла увидеть эти корабли с воздуха, то, чего она так добивалась- сбылось. Корабли эти были искусно вырезаны неведомыми мастерами, каждая деталь была проработана с максимальной точностью. Краски мастера не пожалели. Птицы-химеры получились яркими, разноцветными, вычурными, привлекающими внимание и одновременно отталкивающими своей чрезмерной пестротой. Их многоцветье зашкаливало. Сами корабли имели довольно предостерегающий и даже грозный вид. Не случайно, гласила молва, в них плавали в основном жрецы таинственных сект и культов. Говорили, что корабли эти приплывали из далеких неведомых стран с непонятными целями. Никто не видел их обитателей, мирные жители этого маленького города в виду своей наивности и неискушенности нарекли этих исполинов кораблями неведомых жрецов. Хотя были ли вообще эти сооружения кораблями? Никто не мог дать ответа. Эти яркие химеры приплывали в туманные дни ранним утром. Они несколько дней, а иногда даже и месяцев, стояли на краю бухты у подножия гор. Обособленные и таинственные. Непостижимые. Местные жители не раз подходили к этим кораблям и пытались выйти на контакт с их обитателями. Но это не принесло никаких результатов. На большее добродушные крестьяне не решились, а горожане в нахлынувшем на них суеверном ужасе старались избегать этих жутких кораблей. Власти города даже принялись за строительство нового грузового порта, лишь бы навсегда забыть путь в старую гавань- пристанище неизвестных созданий. Для Дуа эти корабли являлись и самым большим мучением в ее жизни, и самой заветной целью.

 Она внимательно разглядывала разноцветных кораблей-птиц, словно с воздуха могло открыться что-то, чего нельзя было приметить с земли. В свете дня, озаренные солнечным сиянием, они казались менее недоступными. Затем ветер поменял направление, и Дуа пролетела мимо колыхающегося на шпиле флага, пару раз перекрутившись в воздухе. Она вдруг внезапно ощутила, что летучесть оставляет ее медленно и необратимо.

 Добродушные жители города, все это время бдительно наблюдавшие за полетом Дуа, в волнении скопились на площади. Они простерли свои руки, чтобы поймать летучее создание в случае падения. Дуа поступенно теряла высоту. Огромная юбка раздулась, подобно парусам и изрядно тормозила падение. Несмотря на это, перепуганные жители сгрудились еще теснее и, тревожно восклицая, изготовились поймать падающую с небес девушку. Те жители, кто наблюдал эту сцену с воздушных шаров, в ужасе и волнении кричали и предостерегали, понимая, что ничего сделать не могут. Ни один воздушный шар не мог совершить сложный маневр и поймать Дуа в свою корзину.

 Все ниже и ниже. Трава все ближе. Она пролетела над каменной площадью города, домами и башнями и теперь приближалась к густому зеленому полю. Вокруг- все слилось воедино, лишь с земли доносились тревожные крики и шепоты. На мгновение Дуа потеряла сознание. Когда она очнулась, то почувствовала под собою мягкую нежную траву. И увидела десятки лиц, склонившиеся над ней. Ее юбка была настолько огромна, что распласталась на траве подобно яркому малиновому озеру, по которому порой волнами проплывали гонимые ветром волны.

- Ты в порядке?

- Не разбилась?

- Надо быть осторожней.

 Местные жители одновременно радовались чудесному спасению, и добродушно негодовали из-за такого неразумного поведения.

 Ей помогли встать на ноги. Дуа подвязала свое необъятное платье холщовой веревкой и в спешке покинула площадь, не сказав этим людям ни слова. Она быстрым шагом направилась в порт под испуганные взгляды наблюдателей. Юбка своей тяжестью придавливала к земле, но Дуа, не останавливаясь, двигалась в сторону порта, к одиноким скалам, у которых стояли корабли-птицы.

 

 

4.

 

- Вы уверены, что видите именно это?

- Да-да! Несомненно! - женщина энергично закивала головой. Ее глаза были закрыты, и она прилагала все силы, чтобы продолжать держать их закрытыми.

- Что еще? - Альберто был чрезвычайно нетерпелив.

- Я же вам сказала... Останки железной дороги, засыпанной песком, какой-то поезд. Поезд этот то идет по рельсам, то стоит в пустыне, засыпанный песками.

- Хорошо. Допустим. А что с пассажирами этого поезда? Они живы?

- Пассажиры... Они точно не мертвы, но...

- То есть они живы.

- Не совсем...

- Что вы имеете в виду? - Альберто терял последние капли терпения.

 В маленькой комнате было невыносимо жарко. И резко пахло какими-то неизвестными травами, мазями и бальзамами.

- Не могу объяснить...- лицо женщины неестественно сжалось, в результате чего обнажились все морщины. Эти морщины покрывали ее кожу, как каналы высохших рек покрывают бесплодную землю.

- Сеньора, я заплатил вам большую сумму. И ожидаю от вас более подробного отчета! Дочь потомственных индейских шаманов, значит? Вы действительно та, за кого вы себя выдаете?

 Женщина резко открыла глаза, долго сидела, опустив их в пол и словно собираясь с духом, чтобы дать отпор. Затем она бросила резкий осуждающий взгляд на Альберто и процедила:

- Вы не знаете, о чем говорите! Я видела все! Все! Но это очень страшно.

Она медленно встала и вплотную подошла к Альберто.

- Ваш поезд одновременно существует и не существует. Пассажиры одновременно и живы, и мертвы. И это происходит не только с этим поездом и с этими людьми. Я видела эту бесконечную пустыню под черным от туч небом. Там кладбище. Мертвые поезда, мертвые корабли и еще много мертвого, но не нашему миру принадлежащего. Но одновременно поезд этот мчится и по пустыне, и по глади морской, и по неведомым землям. Каждый его шаг повторяется снова и снова. Пассажиры переживают каждое мгновение вновь и вновь, не ведая о том, что их впечатления повторяются.

- Вы имеете в виду временную петлю?

- Они заблудились. Потерялись. И послушайте меня внимательно: я вам не советую искать этот поезд!

- Почему?

- Потому что вы не найдете ответов. А если попытаетесь их найти, то тоже заблудитесь. А выход найти непросто.

- Сколько пассажиров в этом поезде?

- Пятьдесят три человека.

- С машинистом?

- Машиниста в этом поезде нет. Но он им и не нужен.

- Им страшно?

- Они не успевают испугаться, как вновь оказываются в начале пути.

- Где они? Как называются те места, по которым ездит поезд? Как называется та пустыня?

- У этих мест нет имени, и одновременно у них тысячи имен.

- Можно ли их вернуть в нашу реальность?

- А зачем? Чего ради?

- Чтобы спасти их!

- А с чего вы взяли, что им необходимо спасение? Может, спасать нужно нас с вами?

 Альберто, тяжело вздохнув, ничего не ответил. Озадаченный полученной информацией, он молча покинул старый обветшалый дом, украшенный цветными лоскутками тканей, пучками трав и причудливыми статуэтками. Женщина, не отрывая глаз, смотрела ему вслед.

 Альберто вышел на узкую знойную улицу, наполненную экзотическими ароматами, звуками местной музыки и работающей бензопилы. Солнце жарило беспощадно. Но жар этот постепенно ослабевал и терял хватку. Посмотрев на бесконечную пустыню, начинающуюся за домами, Альберто окончательно вознамерился вернуться в этот городок и постараться самостоятельно найти ответы.

 

 

 

 

 

5.

 

 Дуа быстрым шагом преодолела основную бухту порта, шумных купцов и рабочих, груженные заморскими фруктами, маслами, цветными лампами, пузырьками с эфемерными субстанциями и тканями, прошла мимо деревянных лодок, мирно покачивающихся в хлюпающих прибрежных водах. Порт был старый, небольшой и довольно тихий, окруженный отвесными скалами.

 У скал неподвижно стояли огромные и загадочные корабли-птицы. Они были настолько огромны и мощны, что даже морские волны не могли их поколебать. Возле этих кораблей обычно никогда никого не было. Никто не стремился постичь их тайны, за исключением тех редких храбрых смельчаков, которые предпринимали безуспешные попытки связаться с экипажами кораблей. Только один вид этих кораблей, грозный, мистический и потусторонний, вызывал непередаваемый страх и ужас у всего населения. Это был особый вид страха, ни с чем не сравнимый и ни с чем не сопоставимый. Всепоглощающий и парализующий. Дуа не раз испытала воздействие этого нездешнего далекого страха сполна, каждый раз все ближе приближаясь к странным кораблям, но, несмотря на это, она продолжала возвращаться в этот порт, упорно и настойчиво. В этот раз она подошла настолько близко, насколько это было возможно, чтобы не закричать.

 Их было четыре. Четыре гигантские узкие лодии с закругленными носом и кормой. Округлые птичьи тела, по бокам - словно сложенные пестрые крылья с резными окнами, многочисленными узорами, причудливыми и витиеватыми, невероятная пестрота цвета и поразительная искусность. Несомненно, все эти узоры и рисунки значили что-то очень важное. Возможно, они были символами, тайным языком, заклинанием. Всем, чем угодно. Дуа подошла еще ближе. На носу кораблей - длинные шеи и пугающие своей вычурностью головы химер. Полуптицы, полу драконы с раскрытыми хищными пастями, из которых угрожающе торчали острые клыки, привыкшие разрывать на части неподатливую плоть. У одних глаза были коварно прищурены, у других - выпучены в исступленной ярости. На их уродливых, неестественно безобразных мордах были разнообразные наросты в виде шипов, рогов, жабр, которые были плавно и изощренно закручены и издалека напоминали короны, гало и нимбы. На телах этих деревянных птиц не было ни одной прямой линии, все ветвилось, извивалось, петляло, струилось, за счет чего создавалось впечатление, что каждая часть этих кораблей- живая. Дуа чувствовала, что эти страшные создания смотрят на нее свысока. Ей казалось, что в любой момент они разверзнут свои пасти и испепелят ее огненной лавой и вулканическим пеплом. Они пугали ее, ужасали и словно гипнотизировали экзотическим далеким страхом.

 Она беззвучно кричала им, что она ничего не боится и все преодолеет. Что она сможет пересечь черту и сделать то, чего никогда никому не удавалось. Она даже осмелилась положить свою маленькую ладонь на жесткую и холодную поверхность одного из кораблей. Она думала, что несомненно что-то ощутит, но она не почувствовала абсолютно ничего. Она пристально осмотрела тела химер, но ничего не изменилось. Не появилось ни окон, ни дверей, ни люков. А если они и были, то предназначались только для тех, кто владел этими кораблями, либо для тех, кто их создал.

- Впустите меня... - чуть слышно прошептала Дуа. Но налетевший ветер унес ее слова.

- Впустите меня! - на этот раз она произнесла эти слова гораздо громче.

 Но на ее просьбу огромные деревянные птицы ответили безразличным молчанием.

 

 

6.

 

 Я впервые оказался в месте, где вообще не было песка. Ни песчинки. Ру удивленно воскликнул. Мать прикрывала нас собою. Перед нашими взорами расстелились дороги, яркие, белые-белые, как Луна одинокими ночами. Подобно Луне, они тоже казались холодными, ледяными. Они показались мне обманом. Но я знал, что только по обманным дорогам можно проникнуть внутрь миражей и в города, которых нет. Я смело пошел вперед.

- Не торопись, еще успеешь - обратилась ко мне Мать.

 Ру болезненно жался к ней. Я всегда знал, что он на самом деле очень боялся миражей.

 Затем мы распались и двинулись вперед. Вокруг был лишь белый цвет, словно мы оказались внутри Лунного шара.

- Неужели город, которого нет, изнутри таков? - возопил Ру в крайнем отчаянии.

- Все возможно, ведь это город, которого нет. Значит, его не должно быть - пояснил я.

- Не в такой город я стремился. Здесь лишь лунный свет. Я никогда не любил лунного света. Он наводит тоску.

 Мать молчала.

- Ты можешь вернуться к пескам, - предложил я.

- Ни в коем случае! - вскричала Мать, и руки ее взметнулись ввысь.

- Назад дороги нет. Мы отреклись от песков. Они нас не примут более. Забудьте пески и не оглядывайтесь назад.

 После чего мы шли в понуром молчании. Казалось, нас выхолостили изнутри. Я готов был упасть и отдаться внутренним миражам, навсегда отказавшись от поисков миражей внешних. Мы шли долго. Наверное, целые эпохи могли промелькнуть над нашими головами, если бы мироздание позволило им быть.

 Наконец мы достигли точки невозврата. Дорога расщеплялась на множество узких троп.

- Пришло время окончательно распасться, - возвестила Мать.

- Я пойду вперед, Лий, ты пойдешь направо, Ру- налево. А сейчас давайте простимся, мы вряд ли увидимся более.

 Наша Мать воссияла в последний раз и растворилась в белизне выбранного ею пути. Неужели я никогда ее больше не увижу? Великая грусть завладела мною, а Ру поблек и был на грани исчезновения. Он мерцал. Мы с Ру в нерешительности стояли у своих дорог. Все эти тропы пали к нашим ногам и желали ощутить на себе наше существо. Все, что было до этого момента- превратилось в лунный свет. Мне было жаль навсегда оставлять Ру, зная о его неопытности и неуверенности, о его постоянных страхах и сомнении во всем. Но у меня не было выбора. Точнее, выборов было бесчисленное множество, но каждый из них предполагал наше расставание. Я слышал слабый гул далеких неведомых троп. Мне предстояло решиться и немедленно шагнуть. Время истекало.

- Прощай, Ру! - возвестил я с непередаваемой тоской и шагнул наугад по одной из троп. По велению Матери, я не смел взглянуть назад, посему я до сих пор не знаю, сумел ли Ру шагнуть в неизвестность.

 На моем долгом пути был лишь неясный и мутный белый свет. Единственным живым существом было необычной формы создание с длинными волосами. Оно восседало у мерцающих в воздухе маленьких звезд, острых и колких и приветствовало меня. Маленькие звезды пульсировали и излучали свет.

- Ты пребываешь в трещине, в разломе, путник, - обратилось ко мне существо.

- Значит, я на пути в город, которого нет?

- На твоем пути есть дыры, какие открываются в темноте, мудрые белые капли и мысли, которые перемещаются со скоростью света, души без тел и тела без души, летающие города, жители которых вечно юные. Странник, тебе подвластно избрать нужную тропу, не убояться и не смотреть назад. И ты достигнешь искомого.

 Затем существо протянуло ко мне свои белые, сочащиеся лунным светом руки и что-то проговорило на непонятном языке.

- Как мне попасть в город, которого нет? - продолжал вопрошать я.

- Мне не под силу оказать тебе помощь. Могу лишь одарить тебя знанием.

- Что мне сделать, чтобы достичь этого города?

- Откройся и растворись. Плыви и следуй течениям. Но не погружайся в сон и бойся обманчивых грез. Не позволяй дурману овладеть тобой. Сохраняй бдительность. И научись делать выбор. А теперь - ступай.

 Существо исчезло. А я не смел оглянуться назад.

 

 

7.

 

 Альберто прибыл в Эль- Пасадор с большим чемоданом, различной аппаратурой, важными бумагами и фотоаппаратом. Горячий песок томно млел в испепеляющем сиянии неугомонного солнца. Дороги были такими горячими, что обжигали ступни ног даже сквозь подошву ботинок.

 Альберто, беспрестанно протирая запотевшее красное лицо белым платком, вошел в один из местных мотелей. Бледно-желтое потрепанное здание с облезлой штукатуркой, простое и вросшее в пустыню, соответствовало атмосфере этого маленького сонного поселения. Улицы были пусты. Сиеста и одурманивающий жар прогнали с иссохших улиц местных жителей, которые палящему солнцу предпочитали мнимую прохладу вентиляторов и ложе из старых разноцветных тряпок в тени своих убогих жилищ.

 В мотеле не было ни намека на кондиционеры. Лишь вентиляторы, разгонявшие обжигающий сухой воздух. Горячей воды тоже не было. Да и зачем она в такой испепеляющей жаре? Вместо нее- освежающая умеренно холодная вода с железным привкусом.

 На улице- пекло. Дышать тяжело, ходить еще тяжелее.

 Альберто собрался подождать до вечера, когда неумолимый зной наконец немного спадет, но потом принял решение действовать незамедлительно. Ведь он не затем сюда приехал, чтобы тратить время впустую. Работы было много, и необходимо было приступать прямо сейчас.

 Собрав все свои силы в кулак, а аппаратуру и бумаги- в большие сумки, Альберто покинул пределы мотеля. Жар обрушивался и давил, словно гравитация усилилась многократно. Альберто с трудом перебирал ноги по пустым широким улицам. Вместо асфальта- гравий и песок, по бокам- похожие друг на друга и почти одинаковые низкие бледные и выцветшие дома. Бедные, в чем-то убогие. Из некоторых домов раздавалась тихая музыка, будто тоже выцветшая на безжалостном солнце. Где-то сохло ветхое поношенное белье. Откуда-то доносились чуть слышные ленивые разговоры.

 В таком месте наверняка никто не будет задавать лишних вопросов, не без радости подумал Альберто и ускорил шаг.

 

 Железнодорожная станция располагалась вдали от городка. Она выглядела одинокой и жалкой среди бескрайних пустынь. У ее крыльца и стен росли сухие колючие травы. Они ошибочно казались погибшими, но самом деле они были живей всех живых, крепче и выносливей обычных растений. Альберто, окинув взглядом станцию, понял, что сегодня Марии Фернандес здесь не было. На всякий случай он позвал ее по имени, что только убедило его в ее отсутствии. На двери висел старый, покрытый ржавчиной маленький замок. Альберто, повертев его в руках, раздраженно и устало вздохнул.

 Все же он решил не сдаваться, а начать установку оборудования прямо сейчас. Первым он установил прибор, улавливающий колебания почвы. Когда земля начнет ощущать приближение тяжелого объекта, прибор оповестит и произведет анализ. Помимо этого, были установлены датчики, фиксирующие любые перемещения вообще, основываясь на колебаниях воздуха и электромагнитных полей. Это на случай, если поезд не окажет давления на почву. Все же он, скорей всего, является отнюдь не материальной субстанцией. В дополнение к этому Альберто установил датчики, реагирующие на тепловое излучение, а также изменения в ультрафиолетовом и инфракрасном спектрах. Что бы ни проскользнуло мимо станции, сверхчувствительная аппаратура просто обязана была зафиксировать это. С чувством выполненного долга Альберто установил связь между техникой и небольшим компьютером, а затем сел в тени передохнуть. Аппаратура установлена - осталось ждать.

8.

 

Первое, что я увидел - очень зеленая сочная субстанция под названием трава, которая разливалась своей сочностью. Длинное строение. А потом я обрел новую форму.

 Здесь все началось с нуля. Песков словно бы и не было. Они почти окончательно отпустили меня. Меня будто бы выстирали, стерли и нарисовали заново.

 Со всех сторон меня окружали существа. Я имел такую же форму, как у них, очень отличную от той, к которой я привык. Они дышали и наполнялись светящимися соками. Все мы находились в большом здании, и за нами следил кто-то явно мудрый и знающий свое дело. Мне было здесь очень комфортно. Я знал, что нахожусь отнюдь не в Городе, которого нет, но я все равно был рад, что нашел выход из того пустого места, пропитанного лунным светом.

 Чем больше времени я проводил в своем новом состоянии, тем бледней и незначительней казались мне воспоминания о том, что прошло. Оно постепенно стиралось и блекло.

 Я помню свой первый шаг и свое первое слово. Вокруг было много густой яркой и сочной травы. Она приятно холодила ноги и благоухала надеждой. Нашего наставника звали Ирий, он был светлым старцем с длинной седой бородой. Он помогал только пришедшим освоиться и почувствовать гармонию. Я доверял ему безоговорочно. На его попечении было довольно много таких, как я. Все разные, но объединенные своей новизной в этом состоянии. Мы бегали по бескрайним лугам, простирающимся до самого океана, пили тягучий ароматный нектар, иногда работали и помогали Ирию, ходили в город за тканями, травами и нектаром. Мое сознание подвергалось плавной трансформации, расширялось, училось, росло и приобретало опыт. Я узнал много всего, что раскрыло мне глаза на многие вещи.

 Я всецело уважал Ирия, старался проводить с ним как можно больше времени в рощах, где крепли и приходили в себя новоприбывшие. Откуда они прибывали? Ходили слухи о некой воронке, портале между мирами, из которого прибыли мы все. Но это был не просто портал, переносящий тело из одной точки пространства и времени в другую, это был портал, переносящий наши души из одного воплощение в другое. Я всеми силами пытался разузнать, где находится воронка, мне до боли хотелось ее увидеть своими глазами. Я клялся Ирию в верности, со слезами умолял показать мне воронку, но он лишь добродушно смеялся надо мной.

 "Глупенький, ты никогда не найдешь воронку, потому что она нигде и везде одновременно."- как-то сказал мне Лаис, один из лучших учеников Ирия поздним вечером, когда солнце утонуло за горизонтом. Он мне объяснил, что портал- это своего рода аллегория, символ, который материализуется в этом мире (как и во многих других мирах)- через определенный образ в пространстве-времени. Я тогда стал настаивать на том, чтобы увидеть хотя бы образ, но Лаис ответил, что образ постоянно видоизменяется, и я еще не готов ко встрече с ним. Мысль о том, чтобы увидеть Образ теперь стала навязчиво преследовать меня, как и Города, которых нет. Возможно, решил я, когда-нибудь я узрею их. Мне даже казалось, что они были взаимосвязаны.

 Чтобы подготовиться к этой встрече, я много и усердно помогал Ирию и его главным ученикам. Я обучился энергетической поддержке и коррекции тех, кто недавно прибыл. Я уже умел созидать определенные виды энергий и воздействовать на формирующиеся воплощения недавно прибывших душ. Я не знал, что для каждой души это воплощение воспринималось по-разному. Кто-то абсолютно ничего не помнил о своем прошлом, будто его и вовсе не было, кто-то помнил совсем немного, кто-то помнил многое, но отпускал во благо дальнейшего развития, кто-то помнил, но тяготился воспоминаниями, незавершенными задачами и нереализованным потенциалом, а кто-то помнил все настолько четко и явно, что попадал в плен прошлого воплощения, не в силах легко и непринужденно отдаться закону вечной трансформации. Для последних новое воплощение было неистовым шоком, они теряли разум и теряли себя. Я добровольно вызвался помогать Ирию в самых тяжелых случаях. Я старался подавить мои собственные печали, страхи, сожаления, а также неконтролируемое необузданное любопытство, которое делало меня очень нетерпеливым. Я старался научиться терпению и принятию всего, что со мной было, есть и будет. Но при этом я старался не быть пассивным, а уметь действовать, принимая правильные решения и через трансформацию себя, начать трансформацию своей линии воплощений. Ирий долго беседовал с нами, его учениками, объясняя, что воплощения бывают разные, в абсолютно разных, не похожих друг на друга мирах и телах, что воплощение- это путь души, и оно может состояться и вне тел, вне материи. Такое состояние кто-то считает освобождением от всех воплощений, но это ошибочно, ибо это тоже путь, над которым властны законы вечного изменения и причинно-следственных связей. Пока есть путь, в теле и вне тела, есть эти законы, есть накопление опыта и бесконечные виды трансформации - это необходимо считать путем воплощения. Воплощения можно прервать, лишь стерев себя и полностью обнулившись. В таком случае индивидуальное сознание, пусть даже и очень развитое, высокое и бестелесное, исчезает, точнее сказать, вливается в общее животворящее Ничто, чтобы позже вновь претерпеть трансформацию, став нулевой точкой, от которой вновь потянутся линии воплощений.

- Неужели нет способа навсегда освободиться от воплощений и просто перестать быть? - как-то спросил я Ирия неуверенным шепотом.

 Глаза его засияли, улыбка озарила и без того светлое и прекрасное лицо, и он мне ответил следующее:

- Ты перестанешь быть только для того, чтобы из тебя появилось нечто новое. Все бытие подчинено вечной Трансформации. От этого не убежать. Но нельзя воспринимать это как наказание. Трансформация- самое большое благословение из всех. Это значит, что совершенство недостижимо, что нет финальной точки, конца и последующей за ними вечной статики, но сам процесс совершенствования и роста бесконечен, вариативен, очень интересен и прекрасен. И воплощения бывают такие, где ты- высшее сознание, творец и создатель миров. Все уровни и части тебя, все твои реальности, жизни и измерения, -  все сосуществует друг с другом в бесконечном количестве пространственно-временных линий. Если ты достигнешь определенного уровня развития, ты почувствуешь их всех. Мы многомерные создания в многомерном бытии. Всегда помни об этом.

 Я слушал, внимал, рос, чувствовал, готовил себя к судьбоносным встречам и гадал, каким же будет мой следующий путь. В моей груди словно вспыхнуло яркое и горячее солнце жизни и вдохновения. Я был открыт всем своим новым воплощениям, приветствовал их и искренне ждал. Мое существование было безоблачным, бескорыстным и свободным, но мое прошлое воплощение, мысли о песках, Матери, Ру и городах, которых нет, почему-то не оставляли меня. И как-то при виде плавно падающего за горизонт пылающего солнца я дал себе обещание во что бы то ни стало в сложных коридорах моих будущих бесконечных альтернативных путей найти города, которых нет.

 

 

9.

 

 Дуа радостно вбежала на большой высокий залитый солнцем зеленый холм, с которого открывался потрясающий по красоте вид на безбрежный океан. В воздухе парили десятки воздушных змеев всех форм и оттенков. Они трепетали на ветру, порываясь взмыть в бездонные ярко голубые небеса, но крепкие тросы надежно держали их.

- Эй, Ки, может, нам стоит отпустить хотя бы одного? - крикнула Дуа в сторону большого просторного деревянного ангара. Ки вышел оттуда с крылом очередного летательного аппарата.

- Тебе бы все летать! - с легким укором сказал он.

- Кстати, вот платье, - Дуа поспешно отдала ему большой тяжелый сверток с летучим малиновым платьем, в котором она недавно парила над городом.

- Все-таки я попрошу тебя больше не брать это платье. Оно довольно старое, и кто знает, насколько оно сохранило свои свойства. Это может быть очень опасно.

- Оно летает отменно! - радостно воскликнула Дуа, не упомянув про то, как платье под конец полета потеряло свою летучесть. - Жаль, что оно одно.

Ки положил крыло на траву.

- Ты опять ходила к кораблям жрецов? - строго спросил он, не упомянув ни словом про то, как он видел ее приземление, как побежал к ней изо всех имеющихся сил и как она, не заметив его, направилась куда-то прочь, подвязав платье веревкой. Гордость и какая-то обида не позволили ему последовать за ней, и он молча вернулся назад в свою мастерскую летательных аппаратов.

- Ты же знаешь, что я хожу туда каждый день. И нет никаких жрецов! Корабли- живые существа. Рано или поздно я заставлю их впустить меня внутрь.

- И что в этом хорошего? Ты понятия не имеешь, что внутри.

- Это так, но это все же лучше, чем мирная скучная жизнь здесь.

- Я думал, тебе нравится помогать Ирию и заботиться о новоприбывших.

- Нравится. Но... Пойми, там так тихо, пассивно, сонно... Я уважаю Ирия и всех его учеников, но я чувствую, как огонь внутри меня там угасает!

- Ты все жаждешь бури...

- Нет, не бури! Меня ждет нечто иное... Я просто это знаю... Я слышу зов и собираюсь на него откликнуться, - с каким-то лихорадочным блеском произнесла Дуа, глядя в пустоту, а потом тихо спросила:

- Ты строишь пассаролу?

- Да, должно быть, ты хочешь посмотреть?

 Дуа радостно кивнула.

Ки открыл двери второго ангара, который размерами значительно превышал первый. Там, на полу, усыпанном соломой, стояли штук пять разнообразных летательных аппаратов. В центре возвышалась большая округлая деревянная лодка с закругленными краями и плавными линиями, вместо кормы- очертания неведомой птицы. К ней был прикреплен один парус.

 Дуа долго и вдохновенно всматривалась в пассаролу широко распахнутыми глазами.

- Вот, значит, какая... Ты не находишь, что ее корпус чем-то похож на те самые таинственные корабли?

- Да, некоторое сходство есть. Но за основу я взял старые крестьянские лодки. Сейчас их уже почти не делают.

- Странно. Получается, старые лодки напоминают этих химер-исполинов?

- Получается, что так. Может, между ними была какая-то связь. Мы не знаем.

- Должно быть, эти химеры прилетают к нам уже с очень давних времен, - задумчиво произнесла Дуа, разглядывая пассаролу.

- Нам остается только гадать.

 Дуа подошла к пассароле и положила руку на ее поверхность.

- Такая теплая.

- Она живая.

- Она меня видит?

- Видит своим духовным зрением. Она готова с тобой лететь.

 Дуа, робко посмотрев на Ки, спросила:

- А ты полетишь со мной?

 Ки долго не отвечал.

- Эй! Ты же обещал, что тоже полетишь!

- Ты же мне не говоришь, куда и с какой целью ты собираешься лететь. Это очень безрассудно. Ты ведь сама должна это понимать! - Ки чувствовал какую-то горькую печаль, у него было ощущение, что он потерял или скоро потеряет нечто важное.

- Если ты решишься лететь со мной- ты все узнаешь в день полета. Мне нужна твоя непоколебимая решимость! - очень резко и громко сказала Дуа непреклонным голосом.

- А мне нужно время подумать. Корпус готов, но еще необходимо сшить паруса и изготовить воздушный шар на вершину мачты. Надеюсь, за это время ты передумаешь куда-то лететь, и мы просто полетаем над городом.

- Над городом? Всего лишь над городом?! И это когда все вокруг- неизведанное?!

- Дуа, наш городок- это светлое и безопасное место. Пока ты здесь - будь счастлива. А за его пределами- омут. Поэтому будь благоразумна и не стремись туда.

- Прошу, постарайся изготовить пассаролу как можно быстрей! -  воскликнула Дуа и подобно ветру побежала прочь, наружу, на залитое солнечным светом ярко зеленое поле, над которым взвивались к небу пламенем стаи воздушных змеев. Ей хотелось сказать намного большее, чем это, кричать, вступить в спор, доказать свою правоту, но она решила, что сейчас не время. Она обязательно его переубедит, и она вдвоем полетят навстречу вечности. И она наконец-то найдет искомое.

 "Для тебя я сделаю все, что угодно..."- грустно думал Ки, глядя на бегающую среди воздушных змеев Дуа.

 

 

 

9.

 В первую неделю ничего не происходило, приборы не показывали ничего, только мелких диких животных и птиц. Альберто усердно вел дневник, записывал показания приборов и перепроверял данные по многу раз. Иногда он часами сидел у полузасыпанных песком рельс и всматривался в даль. Порой в далеком знойном мареве ему мерещился желанный поезд. Но это были лишь отголоски миражей больших пустынь. Смотрительница станции Мария Фернандес открыто смеялась над ним, язвила и ворчала, уговаривая перестать заниматься ерундой. Поездов не было, и желтые, наполненные жаром дни, тянулись медленно и долго. Альберт давно бы потерял счет дням, если бы не его дневник, куда он записывал показания приборов. Ему казалось, что прошел уже месяц, с тех пор, как он приехал в этот пыльный выцветший город, окруженный пустынями и миражами. Как-то утром его разбудил громкий писк компьютера - датчики уловили приближение крупного объекта, должно быть, поезда. Мария Фернандес говорила, что ближайший грузовой состав прибудет лишь в конце недели, значит, это мог быть только тот самый поезд!

 Альберто, не теряя времени, молниеносно вскочил и стремительно покинул мотель. На станцию он прибежал с горящими глазами и учащенным от быстрого бега дыханием.

- Это он! Это мой поезд! - закричал он, приблизившись к станции. Громко, чтобы Мария Фернандес услышала его и выбежала посмотреть на исторический момент.

- Это мой поезд! Он здесь!

Альберто в спешке устанавливал камеры.

Гул поезда нарастал, рельсы зазвенели, во всю завопили железнодорожные сигналы. Альберто увидел очертания несущегося гиганта. Все ближе и ближе.

- Это он! Это ОН!!!

Тут он почувствовал на своих плечах хваткие и жесткие руки Марии Фернандес.

- Опомнитесь! Это всего лишь товарный состав!

- Нет же, это тот самый поезд, которого я так ждал!

- Придите в себя! Это обычный товарняк!

- Нет, нет, нет!

Когда первый вагон поезда проехал мимо, Альберто с ужасом осознал, что это действительно был лишь грузовой поезд.

- Но как? Вы же говорили, что...

- Поезда, бывает, ходят по специальным расписаниям, о котором мне сообщают за несколько часов до их прибытия.

- Но как же теперь узнать?

- Нет вашего поезда, смиритесь! А уж если даже и есть, то бросайте это дело! Нечего за призраками гоняться - лучше к живым тянитесь.

 

 

 10.

 

 Я был немногословным, серьезным, порой замкнутым. Всю свою жизнь я решил посвятить неустанному развитию и помощи другим. Я просил Ирия дать мне больше поручений и обязанностей, уверял его в своей готовности, а он мне отвечал, что мне будет дано по моим силам. Но во мне кипела какая-то неутомимая животворящая энергия, которую я до конца не мог реализовать. Энергии этой требовался выход, в результате чего мое навязчивое желание найти города, которых нет, стало еще сильней, только теперь оно слилось с всеобъемлющим желанием увидеть то, что за гранью и перешагнуть черту. Я совершал длительные прогулки, много говорил с теми, кто попадался на моем пути, расспрашивал и вопрошал. Мне было мало этого городка. Мне хотелось увидеть и познать большее. Как ни странно, почему-то никто из учеников Ирия к этому не стремился. Но как-то раз я случайно услышал разговор о странных кораблях каких-то таинственных жрецов и решил всенепременно их увидеть.

 В один из ненастных дней я отправился в порт, в самый дальний и неказистый его участок у подножия острых скал. Там действительно стояли очень необычные корабли. Огромные, яркие, гигантские пестрые существа. Выглядели они устрашающе. Мне стало жутко, я сначала вознамерился уйти, бежать без оглядки, но любопытство пересилило, и я подошел ближе. Когда я собрался приблизиться еще на пару шагов, то в удивлении замер. Рядом с кораблями, на расстоянии запретной близости, стояла девушка в ярко синем платье. Я знал ее. Это была Дуа, любимица старого Ирия. Ученики Ирия считали ее легкомысленной мечтательницей, не способной к серьезной духовной работе над собой. Вопреки их мнениям, Ирий по каким-то причинам вставал на ее защиту, поощряя ее искренность и непосредственность. Должно быть, он знал, что и на ее долю выпадут испытания. Всему свое время.

 Но что же делала она здесь, в запретном и опасном месте?

Я тихо окликнул ее по имени. Она, увидев меня, пришла в испуг и собралась бежать.

- Я тебя не выдам. Не бойся. - успокоил ее я.

 Дуа пристально и настороженно на меня посмотрела. Я отчетливо ощущал ее недоверие.

- Но кто ты и почему преследуешь меня? Тебя послал Ирий?

- Нет, я сам пришел в это место. Я услышал о существовании загадочных кораблей и мне стало интересно, почему они на всех наводят страх. Не бойся. Я не расскажу Ирию, да и, думаю, что он сам все давно знает и просто позволяет этому быть. Меня зовут Аки, я всего лишь хочу понять, что это за корабли. Я спрашивал у Ирия, но он мне ничего не пожелал ответить.

- Ирий тебе ничего и не расскажет. И тебе следует сокрыть от него свой интерес.

- Я не собираюсь ничего от него скрывать. Ирий видит гораздо больше нас и, несомненно, он знает и о моем, и твоем интересе. Возможно, он так же знает куда нас это приведет и как нас изменит. Иначе он бы не дал этому случиться и остановил бы нас обоих.

- Ты сейчас говоришь, как самый посредственный ученик, который привык слепо подчиняться правилам! Жизнь- не простая очевидность, а загадка. Иногда, чтобы вырасти и измениться, нужно нарушить правила и пойти наперекор. Учитель не будет сопровождать тебя из жизни в жизнь, как не будет принимать за тебя решения и ограничивать твой выбор по своему усмотрению. Только ты сам с каждым самостоятельным шагом меняешь все свои жизни и себя самого. Ирий тебе ничего не запретит и тебя не остановит, даже если почувствует страшное. Он может тебя лишь предостеречь и напутствовать, но делать выбор придется все равно тебе.

 От нее исходила дерзкая, жалящая уверенность в своих словах, какая-то обида на все бытие и на все внешние силы за то, что они бросили ее одну, не приняли за нее решение, не остановили ее, оставив ее один на один с грузом такой невыносимо тяжелой ответственности за свое существование. Какая-то гордыня, уязвленная и раненая, отчаянием билась в ней потому, что она никому не доверяла, ни на кого не могла положиться, ни у кого не смела просить помощи, будучи уверенной, что вся боль и тяготы на ее пути - это лишь ее боль и тяготы, которые она ни с кем не может разделить.

 Мне не хотелось вступать с ней в противодействие. Я просто улыбнулся ей. Мне хотелось бы подарить ей немного безмятежности и светлого смирения, что было ей совершенно неведомо.

- Чем тебе интересны эти корабли? - какое-то время спустя спросила она, немного успокоившись.

- Тем, что они таинственны и тем, что их все боятся.

- А ты не боишься?

- Мы боимся только того, чего не знаем.

- Я сама почти ничего о них не знаю.

- Но все же ты знаешь больше, чем другие. Я слышал, ты часто приходишь сюда.

- Почти каждый день.

- Почему?

 Дуа, не обратив внимания на мой вопрос, посмотрела куда-то вдаль.

- Никто и никогда не видел их обитателей. Эти корабли приплывают в наш порт без разрешения и без предупреждения. Было много попыток выйти с ними на контакт - но никто не отозвался.

- Пытался ли кто-нибудь взойти на их палубы?

- Видишь ли, на кораблях нет ни трапов, ни веревок, по которым можно было бы взойти на них. Правда, были и те, кто пытались. Они принесли веревки и предприняли попытку проникнуть на один из этих кораблей...

- Что с ними случилось?

- Они исчезли.

- Откуда ты знаешь? Кто-нибудь видел?

- Да. Их было трое. Двое исчезли. Тот, кто видел их исчезновение, рассказал об этом мне и Ирию. А на следующий день он вернулся, чтобы их найти. И сам исчез.

Дуа стала очень грустной.

- Мы дали друг другу клятву никогда не расставаться. Поэтому я хожу сюда так часто. Я... хочу его найти. Я обязана его найти. Любой ценой!

 После этих слов мне стала во многом понятна ее болезненная гордыня. Она была вызвана чувством невыносимой утраты и потери, а также последующим одиночеством. Дуа никак не могла примириться с законом вечной Трансформации и желала сохранить пережитый этап своей жизни навсегда, не желая отпустить.

- Но как ты собираешься это сделать? Если ты хочешь найти того, кто исчез, тебе самой придется исчезнуть!

- Я не боюсь исчезнуть. Тем более, если, исчезнув, я вновь обрету его. Но нам туда не забраться. Веревки бесполезны. Я пробовала. С того раза все веревки рвутся. Понимаешь, эти корабли- вовсе не корабли. Они живые существа. Посмотри- они имеют форму птиц, пусть хоть диковинных, причудливых и уродливых! Они- живые. И их много. У них есть свой дом. Не знаю, где он. За океаном или еще где-то. Главное- найти их дом. Жалостью или хитростью, правдой и ложью, но найти!

- Но каким образом? Мир огромен и не изведан. Да и они тебя не пустят в свой мир!

- У меня есть одна идея, но я не знаю, куда она меня заведет.

 Я почувствовал, что что-то нашло во мне отклик. Мне было необходимо отправиться с ней. Это во многом напоминало мне мое состояние, когда мы с Матерью и Ру навсегда покинули обитель песков и перед нами раскинулись бесконечные вариации путей. Смотреть назад было запрещено, и у нас не было выбора, только как идти вперед. Неизвестность звала меня, и я послушно ей внимал. Более того, мне симпатизировала ее непоколебимая решимость и какое-то безрассудное бесстрашие. Я принял решение в один миг. Оставалось лишь спросить.

- Какая бы ни была твоя идея, можно ли мне с тобой?

 Дуа была поражена, она явно ожидала, что я буду ее отговаривать и вслепую цитировать предостережения Ирия.

- Зачем тебе это?

- Я тоже слышу этот голос, что зовет в бездны. Не сомневайся во мне. Во мне нет страха, и дух мой напитан нектаром жизни.

- А как же Ирий?

- Он великий и мудрый учитель. Но на моем пути было много учителей и еще больше будет, либо каждая встреча- урок. Ирий не будет сожалеть, ибо он все понимает.

- Если твой энтузиазм чистый и неподдельный- то ты с нами. Я дам тебе знать. Будь готов в любой час своей жизни, в любой, самый неожиданный и непредвиденный момент, вопреки текущим обстоятельствам. Если вдруг тебя позовут – ты бы смог откликнуться.

 

 

11.

 

 Пассарола. Вот она стоит под синим небом, на зеленом холме у океана, открытая всем ветрам. Ее тело- как у молодой птицы, пышные малиновые паруса развеваются и трепещут на ветру, а ее венчальная корона - это небесно синий, с золотыми узорами воздушный шар. Пассарола готова лететь - нужны лишь ориентиры.

- Пассарола готова.

- Она выглядит живой.

- Она и есть живая. Ее паруса- из летучей старинной ткани. А впереди на корме- большие синие широко распахнутые глаза.

 Дуа в нерешительности подошла ближе.

- Она действительно полетит?

- Не сомневайся. Это лучшее, что я создал.

- Я верю в твой дар.

- Мне необходимо проверить ее состояние перед полетом.

- У тебя будет достаточно времени. А завтра мы отправляемся с рассветом - произнесла Дуа с какой-то горькой решительностью.

 Ки неодобрительно посмотрел в охваченные огнем вдохновения синие глаза Дуа, точно такие же, какие он нарисовал на корме Пассаролы. 

- Я не думаю, что это хорошая идея.

- Но тогда с какой целью ты создал эту пассаролу? Чтобы она пылилась под бездонным небом, не в силах взлететь?! Она была рождена для полетов, не губи свое лучшее творение, лишив его дара крыльев!

- Я готов с тобой лететь, как и обещал. Но только не завтра. Ты слишком нетерпелива и безрассудна и не понимаешь, насколько сложна пассарола и как много требуется времени для ее настройки. Перед тем, как отправиться в путь, надо проверить пассаролу на прочность и полностью подготовиться к полету. Это не простой полет над городом.

- Мы летим завтра! И ты либо согласен лететь со мной завтра на рассвете- либо ты не летишь вообще! Я же заберу пассаролу и улечу любой ценой...- голос Дуа звонко дрожал от негодования.

 Ки долго и грустно смотрел в идеально голубое безоблачное небо.

- Дуа, ты многого еще не понимаешь. Почему в тебе нет терпения? Мы живем в благословенном тихом краю среди зеленых полей, цветущих лугов и безбрежного океана. Почему тебе так не терпится оставить это прекрасное место? Почему ты уже наконец не можешь...

- Отпустить? - с горечью закончила его мысль Дуа.- Я уже в свое время все тебе объяснила. Я непоколебима в своем решении, и сам Ирий не в силах будет меня остановить! Да, может, мои поиски окажутся безуспешными, но я должна знать, что сделала все возможное! Иначе я себя никогда не смогу простить!

 Ки печальным взглядом смотрел на ее упрямый бунт, толкающий ее в омуты мироздания.

 Дуа немного успокоилась и, немного отстраненно посмотрев на Ки, тихо произнесла:

- Со мной вызвался лететь один из учеников Ирия. Так что ты вправе разрушить свое обещание и отказаться от полета. Ты не обязан со мной лететь, если ты этого не хочешь. Со мной ничего не случится, а если и случится, мы оба знаем- что бытие все расставит по своим местам и проведет меня в иные ипостаси.

 Ки молча смотрел в пустоту.

- Принимай решение. Я все пойму. Но пассаролу мне придется забрать.

- Я уже все решил.

- И ты готов лететь завтра на рассвете?

- Я постараюсь.

 Дуа устало улыбнулась и, задумчиво окинув взглядом пассаролу, ушла по густой изумрудной траве.

 

 

12.

 

 Альберто несколько дней провел в кровати из-за дикой головной боли. Ему даже на время пришлось забросить свои приборы и приостановить исследование. Он хотел было доползти до старой станции и научить Марию включать камеры на случай, если поезд вдруг объявится. Но ему было так невыносимо плохо, что он не смог побороть себя и отбросил эту идею как невыполнимую.

 Ему снилось много кошмаров, среди которых были образы мертвых полу гнилых и почерневших от старости кораблей посреди бескрайней пустыни под давящим свинцовым от тяжелых туч небом, а также несущийся с огромной скоростью поезд-призрак. И этот поезд преследовал его, намереваясь задавить и увлечь за собой в мир теней. Альберто много раз пробуждался в холодном поту в каком-то поистине демоническом жаре с гудящей головой и изнуряющей дикой жаждой. Он с трудом вставал, чтобы сделать пару жадных глотков теплой и противной на вкус воды, а затем в бессилии снова падал на мокрые жаркие простыни и погружался в болезненное небытие. В его воспаленном сознании так же мелькали образы Марии Фернандес с крестом в руках и ее грозный голос, громко читающий молитвы. Это было все настолько красочно и реалистично, что привело Альберто в настоящий ужас, он даже потерял счет дням и не знал не только какое сегодня было число, но даже не мог определить какое было время суток. Эти несколько дней и ночей слились в бешеную вереницу сумбурного и какого-то мистического карнавала теней и кошмаров.

 Но вот на третий день жар, слабость и головная боль испарились в один миг по той же непонятной причине, по какой и появились пару дней назад. Альберто проснулся свежим и бодрым. Не успев как следует этому удивиться, он тотчас принял важное решение- переехать жить на железнодорожную станцию, пусть даже Мария Фернандес этого не одобрит. Он боялся, что ему опять станет невыносимо плохо от жары и переутомления, и тогда будет большая вероятность упустить поезд, чего он никак не мог допустить. Небрежно скомкав мокрые простыни и бросив их в раковину, Альберто в спешке собрал свою сумку, торопливо позавтракал в дорожной забегаловке, заказал такси и, погрузив туда все свои немногочисленные вещи, приказал водителю как можно быстрее ехать на станцию.

 Мария Фернандес, увидев его с вещами, сразу все поняла, но почему-то злиться не стала. Напротив, она словно бы даже проявила к нему некоторое сочувствие и симпатию, хотя всячески старалась изобразить недовольство.

 - Здесь даже спать негде! - старалась придать голосу нотки раздражения Мария Фернандес, чтобы продемонстрировать, как ее выводят из себя его глупость и упрямство.

- Я и на полу могу поспать, так даже лучше- не жарко, - примирительно отвечал Альберто. Меньше всего ему хотелось ссоры с потенциальным союзником.

- И магазинов здесь рядом нет! Одна пустыня кругом! Город далеко!

- Ничего страшного, я сейчас съезжу в город и куплю велосипед. Таксист ждет меня.

- По ночам здесь ходят койоты.

- Я куплю ружье и на ночь буду закрываться.

- Какой же вы упрямый! Почему бы вам просто не сдаться?

- Вы же знаете ответ. Зачем спрашивать?

- Оставьте вы это! Не к добру ведь!

- Вы не можете этого знать.

- Займитесь чем-то другим.

- Это дело всей моей жизни. Я не имею права сдаваться. Поэтому останусь здесь до тех пор, пока не увижу этот поезд.

- Да вы просто одержимы!

- Это не одержимость- это придает смысл моему существованию. А ваша жизнь наполнена смыслом?

Мария Фернандес тяжело вздохнула и с этого дня больше не пыталась отговорить Альберто от этой идеи.

 

 

13.

 

 Я долго мчался по мягкой изумрудной траве, наполняя живительным вдохновением все мое существо. Сегодня в предрассветный час прибежала Дуа и сообщила мне то, чего я так долго и нетерпеливо ждал и жаждал. Мы летим. Скоро. Без карт, планов и ориентиров. Летим в пучину самой неизвестности. Предрассветный час самый темный и тихий. Но для меня он взорвался ослепляющей вспышкой и светом далеких маяков, зовущих в сердце самой вечности.

- Ты готов?

- Более, чем ты можешь себе представить.

- Будь готов потеряться, сбиться с пути и не вернуться.

- Мы все потерявшиеся в поиске смыслов. Хочу найти то, что поможет мне обрести себя.

- Я тоже ищу цельности. Но я не могу тебе ничего обещать.

- Я и не жду от тебя обещаний и гарантий. Это мой выбор.

- Тогда иди за мной сквозь тьму. Прямо сейчас. Представь, что я твой маяк.

- Я пойду за тобой сквозь миры и непреодолимые пространства. Только не гасни в ночи.

- Не погасну.

Так я оставил свою обитель мудрости и моего замечательного учителя Ирия. Оставил всех новоприбывших душ, за которыми я самозабвенно ухаживал и которым помогал адаптироваться. Теперь моя очередь вновь оказаться новоприбывшей душой в неведомых мирах. Сквозь мутную пелену сожалений и грусти я видел яркий свет маяка. И я летел на этот свет, влекомый им неведомо куда.

 Мы побежали по изумрудным травам под медленно разливающимся нежной голубизной небом. Навстречу рождающемуся солнцу. В небе что-то мерцало, перемещалось и переливалось. Что-то нас звало, и мы были готовы нырнуть в недра этого бездонного неба, за его пределы и там раствориться.

- Я не боюсь сгинуть. Я даже сочту за честь сгинуть в этом великолепии- сказал Дуа.

- Ты слышишь зов? - спросила она меня, быстро дыша. И резко остановилась.

Теплая оранжевая вуаль растекалась по зарождающейся голубизне. Я тоже был вынужден остановиться.

- Мы скоро будем ТАМ...- медленно и вдохновенно произнесла она, не отводя взгляда от небес.

- Ты боишься?

- Нет, я волнуюсь. Но не боюсь.

 Мы вновь двинулись вдоль океанского берега в нежном оранжевом сиянии и в тихом шуме волн. На фоне неба я увидел силуэты множества воздушных змеев, сначала нечетких и блеклых, потом отчетливых и многочисленных. Они ярым огнем взмывали ввысь. Пылало их пламя. А внутри, в их пылкой сердцевине стояла во всем своем великолепии она. Пассарола. С величественными развевающимися парусами. Готовая к бесконечному полету птица. Гордая, необузданная, но сияющая и бесконечно преданная. Я созерцал ее истинное величие и моему восхищению не было предела.

- Она словно живая...

- Она ЖИВАЯ- уверенно произнесла Дуа.

У подножия пассаролы нас ждал Ки. Он натягивал паруса. Я очень много слышал о нем как о лучшем мастере летательных аппаратов всех возможных видов, но никогда не видел его так близко. Для меня было настоящей честью с ним познакомиться.

 Увидев нас, он вместо приветствия спросил:

- Вы попрощались с Ирием?

- Нет, - немного помедлив, ответила Дуа.

- В таком случае, может, вам стоит попрощаться?

- Я больше не вернусь. Ирий поймет.

- Он будет разочарован.

- Ирий все видит, - добавил я в полной уверенности.

- Пора лететь! - воскликнула Дуа, тревожно посмотрев на стремительно светлеющее небо.

- Ты слишком торопишься. Подумай.

- Я ВСЕ решила. Полетели.

 Ки беспомощно открыл створку, ведущую на палубу пассаролы и молча встал рядом, жестом пропуская нас вперед. Я встал рядом с ним, а Дуа нетерпеливо и вдохновенно взошла на деревянную палубу. В своем пышном малиновом платье из летучей ткани, под цвет парусов пассаролы, она выглядела существом из запределья. И я, сам того не заметив, пошел следом за ней.

 Палуба была широкая, сделанная из свежего ароматного светлого дерева, еще немного скрипучего и отполированного надежной рукой. В центре палубы возвышались высоченные крепкие мачты, держащие тугие паруса, сотканные из яркой малиновой ткани, мягкой, но крепкой. Паруса развевались на ветру, колыхаясь в лучах восходящего солнца и пропуская их сквозь себя. Аромат свежего дерева разливался в воздухе, теплый и уютный. Над парусами парил воздушный шар, синий с золотыми узорами. А под парусами внутри пассаролы было место для всех нас.

- Поторопись! Скоро город проснется- и нас могут не отпустить - в нетерпении воскликнула Дуа, вцепившись в деревянный борт пассаролы изо всех своих сил.

- Дай мне время. Мне необходимо успеть оставить маяк.

- Для чего? - Дуа почти что кричала.

- На случай если...- тихо прошептал Ки, не в силах закончить фразу.

 Но Дуа все поняла.

- Ты желаешь вернуться?! Ты в сомнениях?

- Мы летим в неизведанное и...

- В тебе нет веры!

- Послушай, там может быть опасно и тогда...

- Раз ты сомневаешься...

- ...у нас будет шанс вернуться домой!

- ...думаю, тебе лучше с нами не лететь!

Оба резко замолчали. Я старался ни о чем не думать и созерцать нежно голубые бескрайние небеса.

- Посмотри на Аки, - прошептала Дуа некоторое время спустя и бросила на меня взгляд, хотя ее глаза смотрели сквозь меня.

- Он действительно готов. Боится ли он? Несомненно! Как и я. Как и ты. Но он ГОТОВ! И поэтому имеет право лететь!

- Просто его здесь ничего не держит, - грустно сказал Ки и опустил голову.

- А что держит тебя?

- Я люблю это место, эту жизнь. Мне не нужно иного.

- Тогда тебе не следовало давать мне обещаний.

- Пожалуй, ты права.

- Пойми, что в сущности, мы не принадлежим какому-то одному месту или времени. Мы- вовне этого. Мы- везде!

- Так же, как мы не принадлежим какому-то одному созданию. Да, Дуа. Не смотри на меня так. Ты рисуешь нам бездны заслуженной свободы, в то время как ты сама порабощена. Им. Ведь ради него ты готова прыгнуть с головой в этот неизведанный омут, подвергнуть опасности наше существование. Но посмотри правде в глаза- этой бездне нет ни конца и ни краю. С чего такая уверенность, что ты найдешь его? Его, который, скорей всего, больше не существует в том состоянии, в котором ты его знала? Это просто безрассудство!

 Лицо Дуа резко переменилось. На нем отразились неведомые мне чувства и переживания. Вдруг она резко дернулась, схватила один из канатов, удерживающих пассаролу и принялась его развязывать. Но канат был прочнее самых прочных материалов, мне известных. Ее пальцы были сбиты в кровь, а руки дрожали, словно тростник на ветру.

- Дуа, прошу, хватит! - Ки в мгновение взошел на борт пассаролы и схватил окровавленные руки Дуа, сжав в своих ладонях.

- Ты не знаешь, как управлять пассаролой. Только я имею эти знания, ведь это- мое творение. Оно поистине чудесно и состоит из удивительных материалов. Пассарола- живое существо. И я - ее хозяин и мастер. Без моих знаний ты сгинешь. И поэтому я полечу с тобой, как бы безрассудны не были твои намерения.

- Тогда летим! Прошу! Чего ты ожидаешь?

- Дай мне немного времени.

- Знай, что я против зажжения маяка...

- Этот маяк даст нам возможность вернуться. Даже окажись мы в дебрях самых далеких темных чужих пространств и измерений вселенной, мы всегда будем чувствовать тепло и видеть свет этого мерцающего маяка, указывающего дорогу к нашему дому.

- Но это значит, что ты заранее... готовишься сдаться! Что ты УЖЕ сдаешься!

- Это не так. Это лишь тепло дома, которое я могу взять с собой.

- Так и быть. Но обещай мне, что мы не вернемся домой до тех пор, пока не достигнем цели.

 Ки ничего не ответил. Он выглядел понурым и мрачным. Не спеша он залез на крышу и подошел к золотому кубку, сверкающему на солнце. Он потрогал лежавшие в чаше кубка черные угли, а затем с одной из стенок кубка взял блистающий всеми цветами кристалл и, поймав в него солнечные лучи, направил их поток на угли. В то же мгновение угли вспыхнули и объяли недра кубка пламенем. Мы с Дуа не могли оторвать наши взгляды от этого поистине магического зрелища. После этого Ки закрыл окна и двери и, окинув грустным взглядом свой дом, взошел на пассаролу. После долгого молчания он наконец произнес:

- Сказать честно, я вообще не уверен, что мы когда-либо вернемся. Оттого так горько.

- А твой маяк? - удивленно воскликнула Дуа.

- Это не гарантия. Шансов очень мало.

- Но ты говорил...

- Я просто хочу в это верить. Так легче.

И тут я решительно у них спросил:

- Вы все еще хотите лететь?

Дуа, так до этого неистово рвавшаяся в небеса, призадумалась. Видимо, мысль о надежном маяке или о Ки, который, очевидно, всегда все продумывал наперед, тем самым контролируя хаос, все-таки служила ей точкой опоры. Но, оказалось, что ни маяк, ни Ки больше не сулили надежности. Ее обуял страх. Страх хаоса.

- Мы действительно можем не вернуться, - медленно произнес Ки, как бы продолжая мою мысль и добавил:

- Последнее слово за тобой, Дуа.

- Я готова. Я лечу. Вам же самим делать выбор.

- Тогда я лечу с тобой- сказал Ки.

- Я уже давно принял решение лететь с вами, - поспешно ответил я и снова взглянул на небо. Оно уже обрело ярко голубой цвет здоровья, праздности и радостного благополучия. Цвет искреннего смеха, массовых улыбок и обостренного восприятия прекрасных моментов жизни. Нам не следовало более задерживаться, а иначе мы не сможем покинуть это радужное место. Об этом я непременно сообщил моим спутникам, но они это чувствовали и без меня.

 Ки прикоснулся к канатам, удерживающим пассаролу, и они ослабили свою хватку. А потом и вовсе пали, бессильные, на землю.

- Как это у тебя получилось? - воскликнула Дуа.

Но Ки жестом попросил ее помолчать. Он направил взгляд на паруса и что-то зашептал. Казалось, дуновение ветра усилилось. Паруса затрепетали, волнам подобные. Казалось, они были сотканы из нежнейших шелков темно малинового цвета выдержанного вина. Или живительного нектара. Они бились, трепыхались, колыхались и ждали одного- нашего решения.

 Ки посмотрел на нас с волнением и сказал:

- Пора прощаться. А если же вы передумали лететь, то это ваш шанс сойти с пассаролы.

 Дуа дрожала в лучах взошедшего солнца и, глядя на нее, я почему-то представлял себе нас, заключенных в сердцевине далеких холодных ледников, скупо освещенных лучами блеклого слабого и остывающего солнца. И ветер, резкий, острый и колючий, словно сотворенный из ледяных частиц... Хотя, на самом деле, было тепло и ветер казался мягким и свежим.  Дуа дрожала. Меня тоже била дрожь. А Ки оценил наше молчание как знак согласия лететь и оборвать последние нити, связывающие нас с этим местом. Я даже не заметил, как мы оторвались от земли, настолько это было медленно, плавно и грациозно. Дуа впилась изо всех сил в свежее дерево и сквозь пелену слез смотрела на играющее в пышных парусах солнце. Парящий над парусами ярко синий воздушный шар, вышитый золотыми нитями, сливался с неимоверной голубизной неба. Это вселяло надежду.

 Опомнившись, я наконец решился взглянуть вниз. Земля осталась уже настолько далеко позади, что казалась лишь невнятным узором-сном с разноцветными изгибами-линиями материков, аморфной ровно дышащей поверхностью океана и бесчисленными скоплениями облаков самых разнообразных форм. Все это слилось воедино и представлялось мне единым сложным организмом, от которого мы отреклись.

 Мы потеряли счет времени. Ветер протяжно выл, омывая пассаролу свежими прохладными течениями. Под нами- белесый океан из облаков и атмосфер, над нами- бездонный купол, а вокруг- неведомые высокие горизонты. Мы все пребывали в молчании, не в силах выразить страх и восторг от увиденного.

- Куда мы летим? - невольно вырвалось у меня.

 Мой вопрос словно вывел Дуа из сна. Она в растерянности взглянула на Ки. Он тоже выглядел так, словно его не было здесь и сейчас. Но виду не подал, справедливо осознавая себя самым здравомыслящим существом среди нас.

 Он обратился к Дуа:

- В данный момент мы летим в никуда. Пассароле нужны ориентиры. Ты ведешь нас вперед. Знаешь ли ты место, в которое хочешь попасть?

- Я всего лишь хочу найти тех гигантских кораблей-птиц. В них- ответ. Но я не знаю, в какую сторону держать путь. Ведь их мир мне так же неведом, как и вам. Поэтому остается лишь скитаться по вселенной. Полагаясь на веру... Вы об этом знали, когда дали согласие на полет!

- Это так. Поэтому никто тебя не винит. Подойди сюда.

 Дуа последовала туда, куда позвал ее Ки. Из самого сердца пассаролы протянулась золотая цепь, на конце которой махала крыльями небольшая белая птица, испуская свечение.

- Она живая? - с удивлением спросила Дуа.

- И да, и нет. Дотронься до нее. И мысленно расскажи о всех твоих желаниях души.

- Но... Это...

- Аки, подойди сюда и ты, - позвал меня Ки, не дав Дуа задать вопрос.

 Я, все это время за ними наблюдая, подошел ближе.

- Я вам хочу рассказать немного о пассароле. Она- живой и сложный организм. Ее нельзя назвать живой в привычном нам смысле, но, тем не менее, к ней следует относиться как к живому существу. Знайте, что прежде чем придать ей форму, я призвал ее душу из той самой воронки Ирия, откуда пришли мы все с вами. Только Ирий дал нам наши тела, а я дал пассароле это тело летающей деревянной птицы с парусами. Эти паруса- наш двигатель. Они способны прорываться через различные пространственно-временные пласты. Они созданы для этого. Они- наши крылья, сотканные из старинной летучей ткани. Как и твое платье, Дуа. А этот синий воздушный шар над мачтами- это то место, где сконцентрирована личность пассаролы. Она хранит там всю полученную извне информацию и управляет полетом, строит маршруты, основанные на наших велениях сердца. А с помощью этой белой птицы пассарола может считывать с нас глубокую духовную, эмоциональную и интеллектуальную информацию. Конечно, она нас понимает и слышит и без этого, но белая птица- канал к более глубоким пластам наших личностей. Поэтому, Дуа- прошу. Пассарола последует за огнем твоего сердца.

 Дуа нерешительно сделала шаг навстречу белой сияющей птице.

- Не бойся.

 Она долго колебалась, прежде чем заключить белоснежную птицу в свои ладони. Птица забила полу осязаемыми крыльями, и Дуа ее чуть не выпустила из рук, но, увидев надежный взгляд Ки, она собралась с мыслями и закрыла глаза. Птица успокоилась и засияла еще ярче. Когда Дуа наконец открыла глаза, создалось впечатление, что она очнулась от глубокого сна.

- Это было прекрасно... Наши души... они...- Дуа не могла найти слов. Она легла на палубу под трепещущими в глубокой синеве парусами и блаженно закрыла глаза.

- Теперь пассарола поведет нас сама, - задумчиво произнес Ки, словно произошло что-то очень важное. И мне показалось, что он нам об этом никогда не скажет.

14.

 

 Гидеон с удовольствием вдыхал ароматы хвойного леса, который простирался до самого горизонта. Его охватывал священный трепет при взгляде на этот изумрудный океан, плавно и мерно колышущийся на ветру.

 Скоро похолодает, думал он про себя. Небо уже несколько дней низко висело над поверхностью, охлаждая ее и питая туманами. Не хватало тепла. А нужно ли оно в этом затерянном и всеми забытом краю?

 Гидеон медленно направился к старой деревянной церкви, которая напоминала оазис среди непроходимых хвойных зарослей. У входа в церковь стояла группа людей. Они пришли молиться и жаждали искупления грехов. Он же пришел увидеть свою единственную дочь, которая пару дней назад постриглась в монахини. Для любого другого отца это было бы ударом. Но Гидеон принял решение дочери спокойно и смиренно. Выбор есть выбор.

 Церковь еще была закрыта, и люди в нетерпеливом ожидании топтались у запертых дверей, желая поскорей сбросить с себя тяжелую ношу грехов, чтобы затем вскоре принять на свои плечи груз новых. Гидеон безрезультатно всматривался в закоптившиеся и почерневшие от времени и сырости окна старой церкви, тщетно пытаясь хоть немного проникнуть в тайны новой жизни своей дочери.

 Наконец двери распахнулись, и показалась Хедвиг в белоснежном одеянии со свечой в руке. Она жестом пригласила людей в церковь. Как только прихожане зашли внутрь, хор чистых и девственных голосов затянул протяжную и даже немного скорбную песнь-молитву. Все солисты хора держали в руках четки, белые свечи горели, а люди с усердием молились, стояли на коленях или же смотрели в пустоту.

 Этого звука не ожидал никто. Он был ни на что не похож. Или же похож на многое сразу. Скрип? Скрежет? Удар? Все замолкли. И притихли. А звук повторялся снова и снова. Он был совсем близко. Гидеон взглянул на волнующуюся Хедвиг. Она побледнела и до крови искусала губы.

- Что это? Какой ужасный звук! Кто-нибудь посмотрит, откуда исходит этот звук? - запричитали женщины.

- Я посмотрю, - уверенно сказал Гидеон, после чего звук стал еще громче и свирепей.

- Нет, отец! Позволь мне! Я теперь в лоне церкви! Если это дьявольские козни, то я готова к испытанию моей веры!

Священник с молитвенником в руках удивленно посмотрел на Хедвиг, а затем, ничего не сказав, молча отправился на улицу. Все ахнули, а Хедвиг и Гидеон незамедлительно последовали за священником. Поразившись такой смелости, люди неуверенным шагом один за другим вышли наружу.

 Увиденное повергло всех в неописуемое удивление. За один из деревянных выступов церкви зацепился огромный морской якорь. Он дергался, пытаясь высвободиться и поэтому издавал такой шум. Люди в величайшем изумлении ахнули, священник даже чуть не выронил из рук молитвенник. Якорь этот был привязан канатом к деревянному кораблю, парящему в небе. К еще большему изумлению толпы из корабля доносились взволнованные голоса и виднелись несколько человеческих голов.

- Матерь Божья! Спаси сохрани! - крестились женщины. Кто-то не выдержал, закричал и убежал в лес. Кто-то спрятался в церкви, повторяя молитвы. Многие без сомнений полагали, что видят одно из множества воплощений дьявола.

- Поистине, Господи, пути твои неисповедимы! - прошептал священник, не в силах что-либо сделать. Он лишь широко раскрытыми глазами взирал на зависший в небе деревянный корабль.

 Гидеон тоже пристально всматривался в корабль. Его острое орлиное зрение помогло ему хорошо разглядеть людей на палубе. Их было человек десять, одетых в простые ничем не примечательные одежды. Они абсолютно не были похожи на чертей и других служителей дьявола. Конечно, внешний вид бывает обманчив. Гидеон знал это как никто другой, но внутренний голос подсказывал ему, что эти несчастные люди не имели ничего общего с прислужниками тьмы, они со своим летающим кораблем по какой-то чудовищной ошибке оказались рядом с церковью. Более того, они выглядели не менее испуганными, чем люди у церкви. Им требовалась помощь. Казалось, они сами не понимали, что произошло и, как следствие, очень боялись. А, увидев внизу паникующих крикливых церковных прихожан, они были близки к состоянию ужаса.

 Некоторые особо пугливые люди вынесли из церкви распятие, иконы, свечи и святую воду. Они кричали молитвы, почти что издавая рычание, судорожно брызгались святой водой и тыкали в воздух реликвиями церкви. Священник стоял в полной растерянности, не зная, что предпринять.

- Стойте! Прекратите! - закричала Хедвиг неожиданно для себя и для других. Затем она сказала уже более спокойным голосом:

- Посмотрите! Они тоже- люди! Как и мы с вами! Они не желают нам зла! Перестаньте обращаться с ними, как с посланниками сатаны!

- Корабли людей не летают! - злобно выкрикнул кто-то из толпы.

- Людям не дано летать!

- Это нечистая сила!

- Они продали душу дьяволу! Либо же это сам дьявол явился к нам!

Толпа не унималась.

 Гидеон хотел поддержать дочь и образумить толпу, как вдруг заметил, что по канату спускается человек. Движения его были порывисты, его била крупная дрожь. Он в страхе взирал на разъяренную толпу, но продолжал спускаться вниз. Якорь необходимо было вызволить. Без этого корабль был неспособен лететь дальше. Гидеон собрался подбежать к якорю и помочь несчастному созданию, но толпа яростно зашипела и преградила путь. Человек на канате застыл в ужасе, а затем с едва слышимым криком прыгнул вниз... Толпа загудела, завыла, подобно лютому зверю из дремучих лесов. Но в панике они отступили прочь, закрыв глаза. Гидеон пришел в недоумение от того, что предстало перед его взором. Он ожидал увидеть распластанное на земле тело, но, оказалось, неведомый человек или существо, на него похожее, не рухнул вниз, а поплыл по воздуху, как по воде, делая при этом характерные для пловцов движения телом. Гидеон пребывал в крайнем недоумении. Жалость к этому существу сменилась жгучим любопытством, а потом и подозрением. Хедвиг все это время пристально наблюдала на плавающим по воздуху человеком, словно бы созерцала чудо.

 Тем временем толпа, увидев очередную не свойственную людям способность, взревела и понеслась на странника с небес. Заметив их, он с удвоенной силой поплыл к якорю и, действуя на пределе своих возможностей, вцепился в крепкие канаты, предпринимая попытки освободиться и улететь в свои неведомые края. Гидеон и Хедвиг, заметив усилившийся гнев толпы, бросились к якорю и стали помогать существу с небес. Хедвиг встревоженным взглядом смотрела на него и заметила, что глаза у этого человека были не совсем похожи на глаза обычных людей. Они словно были больше, а цвет их был так дивен, что Хедвиг невольно вспомнила все оттенки моря, которые только могут быть. И штормовые волны, и сверкающая гладь в ясный солнечный день, и глубины, и мели, и матовая поверхность, и то, что спрятано под ней: водоросли, рыбы и кораллы. Если бы взять все эти цвета и оттенки, влить друг в друга и добавить несколько тонких огненных стрел... Человек смотрел на нее удивленно, и страх словно бы покинул его на несколько мгновений.

 Гидеону показалось, что время остановилось. А затем понеслось с удвоенной скоростью. Толпа, вооруженная крестами, иконами и святой водой, заметив, что Гидеон и Хедвиг помогают "врагу", обрушила свой гнев и на них. Особенно бранили Хедвиг, приписывали ей всевозможные пороки, как той, которая не сумела вынести бремя "невесты Бога", сломалась, сдалась и всецело подчинилась темным силам. Священник, растеряв весь свой пыл и все свое красноречие, поспешно укрылся в келье, шепча под нос "На все воля Божья".

- На костер их! На священное пламя! - кричали люди. Кто-то даже принялся кидать камни в Хедвиг, Гидеона и плавающего по воздуху человека.

- Очистить наше село от скверны!

- Не дать злу восторжествовать!

- Долой служителей дьявола!

 Гидеон понимал, что якорь не освободить. Он крепко застрял в древесине. Очевидно, это поняли и на корабле. Голоса членов экипажа летающего корабля стали громче. Затем они на своем непонятном языке что-то сказали человеку внизу.

- Убегай! - крикнула Хедвиг небесному гостю, заметив, как тяжело он дышит. У него в носу был какой-то странный предмет, похожий на древесную кору. Она собралась дотронуться до него и таким образом облегчить дыхание странника, но тот отдернулся и посмотрел вверх глазами, полными слез. После чего люди на корабле достали нечто острое и одним махом обрубили канат. Корабль тотчас начал набирать высоту, а вскоре вовсе скрылся из поля зрения.

 Парящий по воздуху человек вдруг потерял свою летучесть и рухнул на землю. Гидеон, пораженный увиденным, немедленно схватил его и поволок в укрытие. Хедвиг последовала за ними. Они спрятались в старой келье, которую за ненадобностью превратили в сарай. Озверевшая толпа кидала острые камни и грозила вечным адовым пламенем. Заметив, как троим нечестивцам все же удалось укрыться в старой келье, они подняли крик и принялись громить ветхую постройку. Потом кто-то предложил ее поджечь. Новая идея была принята дикими возгласами радости. Перевозбужденные люди принесли свечей и стали с упоением поджигать келью. Испуганный священник предпринял несколько попыток угомонить озверевших людей, взывал к милосердию и всепрощению, уверял, что это было ошибкой, что благочестивая Хедвиг и ее отец вовсе не посланники дьявола, а совсем наоборот. Но толпа пылала рьяным пламенем ненависти и мести.

 Пораженный священник не узнавал своих прихожан. Та ли эта улыбчивая и приветливая торговка овощами? Теперь она- фурия с налитыми кровью глазами. Или вон тот добродушный старец-фермер? Теперь же он- разъяренное орудие мести. Что стало с этими кроткими матерями, нежными сестрами, трудолюбивыми и хлебосольными крестьянами? Священник не мог узнать никого. Эти люди уже больше не были собой. Тщетны были его попытки остановить их даже несмотря на то, что ему помогали другие служители церкви, монашки и солисты хора.

 Только когда пламя охватило старую келью, толпа немного присмирела. Некоторые даже как бы опомнились и начали расходиться в разные стороны. Отдельные личности все еще кричали несвязные фразы, но уже не представляли серьезной опасности. Священник и его помощники принялись тушить пожар, таская воду большими ведрами из колодца. Большая часть кельи сгорела, а под черными обугленными обломками и грудой старых выцветших икон священник обнаружил еще дышащие тела. Их вынесли на свежий воздух, а когда Гидеон пришел в себя, священник с мольбой в голосе попросил его бежать без оглядки как можно дальше. Он дал им старую лошадь и небольшую ветхую повозку. Гидеон осознавал, что бежать необходимо немедленно, а иначе толпа растерзает их. Не сегодня, так завтра.

- Не останавливайтесь. Если поедете на юго-восток, то через пару дней достигнете фьорда. Следуйте дороге. Там вы сможете укрыться в церкви моего брата, - священник указал в сторону туманных гор. Он говорил сбивчиво и с опаской оглядывался по сторонам.

 Гидеон, находясь еще в полусознательном состоянии, бережно положил Хедвиг и человека с небес на заднее сидение повозки и укрыл их теплым одеялом.

- С Богом! И не оглядывайтесь назад! - крикнул им вслед священник, не переставая креститься.

 Перед тем, как отправиться в далекий путь, Гидеон заехал в свой дом. Все в нем еще было нетронуто свирепыми руками мстителей, но он знал, что это лишь вопрос времени. Возможно, уже завтра от дома останется лишь пепел. С быстротой горного ветра Гидеон собрал дорогие сердцу вещи, в том числе оставшиеся от его покойной жены, почти все имеющиеся в доме скудные запасы еды, теплую одежду и одеяла. Он запряг и свою лошадь, двое лошадей всегда лучше, а во вторую повозку погрузил вещи и запасы еды. Последний раз окинув взглядом свои владения, Гидеон отправился прочь.   Уже стемнело и сильно похолодало. Гидеон, держа в руке зажженный факел, направил лошадей в сторону туманных гор, к далеким фьордам, которые он видел лишь однажды. Он был очень осторожен, ехал медленно, тщательно вглядываясь в темноту наступающей ночи. Пахло первым снегом, а в хвойных чащах раздавались крики ворон и хруст упавших веток. Гидеон почему-то был невероятно спокоен, словно бы знал, что эта дорога сама их приведет куда надо. С появлением чуть видимой на горизонте зари он заметил, что путь пролегал теперь по высокогорной дороге, а слева зияла пропасть, и величественными исполинами возносились к небесам необъятные горные массивы. Тотчас он почувствовал просто невероятную усталость. Решив, что в таком состоянии он подвергает всех опасности, он свернул на окруженный скалами небольшой луг у горного ручья, лег в ворох теплых шерстяных одеял и крепко заснул.

 Когда он проснулся, солнце сияло ярче обычного. Хедвиг сидела у изголовья странника с небес и что-то ему говорила. Гидеон пришел в крайнее любопытство и тотчас подошел поближе.

- Он все еще не очнулся, - грустно произнесла она.

- Никому не рассказывай о нем.

Она кивнула.

- И никому не говори, откуда мы.

Странник тяжело дышал.

- А откуда он? - спросила Хедвиг, протирая лицо пришельца мокрой тряпкой.

- Возможно, из заморских стран. Мы с тобой никогда там не были, поэтому нам не знать, каков уклад их жизни.

- Он выглядит, почти как мы.

Хедвиг была очень задумчива. И никто не осмелился вспоминать о том, что произошло вчера.

- Я сварю тыквенную кашу, - сказал Гидеон, доставая из второй повозки большую тыкву, глиняный горшок и мешки с хлебными лепешками и травами.

- Нас спас Бог.

- Должно быть, это так.

- Нам стоит быть ему благодарными.

Гидеон молча порубил тыкву топором.

Они развели костер, приготовили кашу с травами, поели, после чего Хедвиг заметила, что небесный гость зашевелился и открыл глаза. Она бережно поднесла ему кусок хлебной лепешки, но он лишь откинулся назад в бессилии.

- Хоть воды попей, - ласково сказала она.

Человек грустным взглядом смотрел в небо и очень тихо дышал.

- Если ты расскажешь нам откуда ты, мы сможем помочь тебе отыскать твоих друзей и твой дом.

В его глазах появилось беспокойство, а затем ощущение собственного бессилия.

- Прошу, скажи!

- Он не понимает нашего языка. А если и понимает, то объяснить не может. Или не хочет.

- Но летающий корабль! Разве это не чудо, отец?

- Чудо, но порой нам не все удается постичь. Просто смирись. Смирение должно быть смыслом твоей жизни.

 Хедвиг молча погладила незнакомца по волосам.

Через какое-то время Гидеон задумчиво произнес:

- Нам пора.

- Да, отец.

 Они быстрыми движениями собрали разложенные вещи. И отправились вперед по крутой горной дороге навстречу солнцу.

 

***

 

 Хедвиг держала голову незнакомца на своих коленях. Впереди широкой сверкающей лентой простирался фьорд, окруженный острыми изумрудными горами. Воздух был холоден, чист и прозрачен, но небесный гость тяжело дышал. Ему становилось все хуже. Казалось, жизненные силы покидали его, лицо сделалось обескровленным и приобрело синеватый оттенок. Неподалеку виднелось небольшое белое деревянное здание церкви, которое уже около месяца служило надежным приютом для Гидеона, Хедвиг и небесного гостя.

 Гидеон помогал местному священнику по хозяйству в качестве благодарности за предоставленные приют и пищу. Он работал с утра до вечера, лишь бы как-то оправдать свое существование и не быть бесполезным. Все заботы об угасающем госте с небес легли на Хедвиг. Священник принял беглецов без лишних вопросов, выделил им деревянную пристройку и дал Гидеону работу по строительству домов для бедных жителей горной деревни. Хедвиг прибиралась в церкви, очищала от воска пол и пела в хоре. Все свое свободное время она посвящала пришельцу. Но он угасал и таял, подобно восковой свече. Порой он приходил в сознание и в бреду что-то шептал на своем языке. Напрасно Хедвиг расспрашивала его о доме и летающем корабле. Странник не мог ответить ей, он лишь крепко сжимал ее узкие холодные руки и испуганно смотрел на нее своими слишком большими и широко распахнутыми глазами, окрашенными во все оттенки океана, пронизанными огненными стрелами. Он ничего не ел. Казалось, что ему абсолютно была чужда земная пища. У него не было в ней никакой необходимости, и Хедвиг это поняла спустя пару недель почти постоянной заботы над ним. Он угасал не от голода. Ему по какой-то причине было очень тяжело дышать. Хедвиг не знала, как ему помочь и чем облегчить страдания. Она лишь могла долгими часами сидеть с ним у кристально чистого фьорда и любоваться ровной зеркальной водной гладью. Ей не давал покоя странный предмет в носу пришельца, похожий на древесную кору. Как-то она попыталась изъять этот предмет, полагая, что именно в нем и причина тяжелого дыхания, но человек с небес в страхе схватил ее за руку и с мольбой в глазах посмотрел на нее. Так она пришла к мысли, что, возможно, эта "древесная кора", наоборот, помогает ему дышать. Но вскоре, по-видимому, и она начала утрачивать свои свойства. Дыхание пришельца становилось более тяжелым. Хедвиг оставалось лишь усиленно молиться и зажигать свечи. Больше она была не в силах сделать.

 Одним морозным утром она проснулась очень рано как бы от невидимого прикосновения. У нее создалось впечатление, что к изножью ее постели снизошел бесплотный дух, ангел. Чувствуя, как бешено бьется сердце, Хедвиг встрепенулась, вскочила и подбежала к постели пришельца, но тот лежал неподвижно. Он был подобен восковому изваянию. Лицо его было синее, глаза широко открыты, а радужная оболочка глаз превратилась в острые айсберги под ночным небом северных широт. Огни погасли в этом теле, дух улетел вслед за летающим кораблем, унеся свой секрет в запределье.

 Хедвиг обронила пару горьких слез, потом омыла мертвое тело, гладкое как белый воск, одела его в белоснежные одежды, а на голову возложила венок из приполярных белесых мхов. В церкви было пусто. Она зажгла все имеющиеся свечи, и положив усопшего на холодный деревянный пол посреди десятка свечей, стала молиться в слух. А потом надрывно запела, вглядываясь в пустоту. Воздух был кристальным, и вода фьорда была кристальной. Хедвиг достала старую лодку в одной из пристроек. Применив все имеющиеся у себя силы, она положила остывшее тело в лоно лодки, подложив под него сизые мхи и ветви кедров и сосен. В изголовье несчастного заблудшего путника она поставила три большие белые свечи. Сев в другую лодку, она привязала к ней лодку с покойником и медленно поплыла вглубь фьорда. Этот фьорд был лишь узким рукавом целой системы фьордов, величественных и незыблемых. Хедвиг хотела вывести усопшего в канал широкого фьорда и там пустить его в посмертное плавание. Так она и сделала. Оказавшись в канале широкого фьорда с сильным подводным течением, Хедвиг зажгла три свечи, поцеловала покойника в лоб и сказала:

- Плыви следом за своим кораблем.

 Затем она отвязала старую лодку и пустила ее по течению. Долго провожала она взглядом бледное тело, усыпанное северными мхами и сопровождаемое колеблющимся сиянием трех белых свечей. После того, как лодка скрылась за одним из выступов горы, Хедвиг поплыла обратно, тихо напевая скорбную и красивую песнь. Голос ее отражался от острых скал и могучих гор и улетал в поднебесье.

 

 

 

 

 

 

 

 

15.

 

- Но как такое возможно? Ирий не дал бы тебе разрешения! - воскликнула Дуа.

 Признаюсь, я тоже был поражен тем, что нам сказал Ки. Я пребывал в уверенности, что только Ирию была доступна воронка, из которой приходят души. Только он имел право.

- И ты все это время встречал новые души? Ирий тебе позволил?

- Да, но... Это были особые души.

- Что значит особые? Они чем-то превосходили другие души? Например, наши?

 Пассарола парила в густом белом тумане, порой Дуа и Ки в нем просто тонули, и я терял их из вида. Их голоса доносились до меня, как через слой пористых веществ. Глухо и словно изнутри отдельно существующего и обособленного пространства. Туман этот неожиданно появился из ниоткуда и затопил все вокруг.

 Ки громко позвал меня по имени. А затем обратился к нам обоим:

- Да, я помогал Ирию. Он сам меня попросил. Это было еще давно. Ты, Дуа, ничего не знала об этом только потому, что это знание могло тебе навредить. Мы с Ирием хотели тебя защитить от твоей болезненной любознательности и беспечности. Помощников у нас было много. Аки, ты являлся одним из них. Но принимать души из воронки имели право только я и Ирий. Остальным помощникам оставалось лишь заботиться о создании оболочек для новоприбывших душ и помогать им адаптироваться.

- В чем особенности души пассаролы? Почему она... лучше?

- Подобные души не лучше. Они просто другие. Обычно души, которые приходят через воронку, имеют долгую историю воплощений. Истории все разные, но это- их опыт. Такие души, как душа пассаролы, приходят обнулившимися. Это значит, что перед тем, как прийти в наш мир, они сознательно стерли весь свой накопленный опыт и стали абсолютно стерильными, начали свой цикл с нуля.

 Я вспомнил наши беседы с Ирием. Он мне рассказывал о подобных душах, но я и предположить не мог, что душа пассаролы- одна из них.

- Но зачем? Это не имеет смысла…- тихо произнесла Дуа.

- Имеет. Им хотелось почувствовать себя настолько неразделимыми с Бытием, насколько это возможно. А это глубокое ощущение приходит только через полный распад личности и индивидуальности. Тебя больше нет, ты- это все. Это не просто чувство единения с миром, которое настигает порой нас всех. Это абсолютное уничтожение личности. При этом подобный опыт дает возможность стать всем.

- И что потом? Жить чужими жизнями и перевоплощаться в чужие индивидуальности? Это же нелепо!

 В глазах Ки было столько глубокой невысказанной грусти, что мне невольно пришла мысль, будто он и сам думает о полном уничтожении своей личности.

- Это не совсем так. Душа может начать все сначала и снова стать индивидуальностью. Если захочет.

- А ты... Ты бы тоже этого хотел? - Дуа словно бы прочитала мои мысли. Но, в отличие от нее, я не осмелился задать этот вопрос.

 Ки, не ответив на ее вопрос, долго молчал, а потом тихо произнес, словно обращаясь к пустоте:

- Ты всегда видела и знала, что я создаю летательные аппараты. Но никогда не спрашивала для каких целей я это делаю.

 Дуа смутилась от того, что Ки неожиданно перевел разговор на другую тему.

- Я полагала, ты создаешь их, чтобы подарить счастье полета тем, кто на них летает.

- Да, это так. Но только иногда. Как ты думаешь, кто на них летает?

- Как странно! На них летают жители города! Все это знают!

- Жители города... Но не только в нем живущие.

- Что ты имеешь в виду?

- Когда душа приходит сквозь воронку - мы создаем для нее оболочку, помогаем ей привыкнуть к нашему миру и развиваться. Когда душа решает уйти...

- Ты помогал душам уходить?!

 Ки молча кивнул.

- Но я ни разу не видела, как душа уходит из нашего мира!

- Ко мне приходили жители города, которые по тем или иным причинам собирались покинуть наш мир. Они просили о помощи. Я мастерил для них летающие лодки. Для всех разные. Кому-то даже хватало пары воздушных змеев. В день, когда душа была готова, тот или иной человек приходил ко мне, будучи еще в своей оболочке. Он садился в лодку, или же я привязывал к нему воздушных змеев. А затем лодка взлетала в небеса и улетала в неведомые дали. Воздушные змеи тоже прекрасно справлялись со своей задачей и уносили оболочку прочь. Не знаю, куда они улетали, каким образом исчезала старая оболочка и как они попадали в новое воплощение, но у каждой души был свой индивидуальный путь. Порой родственные души устраивали прекрасные церемонии прощания со свечами, белыми цветами и сияющими чистым светом птицами. Они обнимали тех, с кем прощались. И плакали. Плакали даже больше от радости, чем от грусти. Чувство потери меркло по сравнению с предвкушением полетов в далекое запределье. Они не говорили "прощай", они говорили "до скорой встречи".

 На меня словно всей своей тяжестью навалилось озарение. Ведь мы так же покинули наш мир в летающей лодке. Мы тоже- ушедшие. Вот только мы ни с кем не попрощались.

- Я помню! - вдруг неожиданно воскликнула Дуа и вдохновенно зашептала:

- Это было давно... Я стояла на высокой скале. Мне тогда казалось, что скала доходит почти до небес. И я увидела парящие в воздухе очень большие белые цветы. Они летели мимо меня и дотрагивались до моей кожи. Я трепетала от неведомых чувств! Словно я ощутила прикосновение бездны... Затем в небо взмыл огромный белый сияющий корабль с полупрозрачными чистыми белыми парусами. Я никогда не забуду, как на палубе стояли, держась за руки, мужчина и женщина. Они радостно улыбались и бросали на берег белые цветы, а цветы эти прорастали, вздымались к небу и взрывались цветением... Люди на берегу плакали, смеялись и танцевали. Когда же они начали петь высокими голосами очень грустную и светлую песню, корабль скрылся у линии горизонта... В тумане. Да, туман был такой же густой, как сейчас...

 Я слушал зачарованный голос Дуа, вдыхал туман и готов был в нем раствориться. Белый корабль... Мне показалось, что мои руки становятся прозрачными, развеваются на ветру и превращаются в величественные паруса. А сам я горю белым сиянием и несусь сквозь пространство и время, сквозь туманные острова...

 Голос Ки прервал мою эйфорию.

- Это были хранители воронки. Они передали свою миссию Ирию. Потому что решили растворить свои личности в Бытие.

 Меня эта новость ошеломила. Дуа тоже была поражена.

- Это был величайший праздник нашего города. Упавшие с корабля белые цветы еще долго цвели на морском берегу, пока шторм не поглотил их. А белый корабль был сотворен тем, кто научил меня строить летающие корабли...

- Твой Учитель?

- Да.

- Но где он сейчас? И где хранители воронки?

- Учитель покинул наш мир скоро после хранителей воронки. Где они все? Если бы я мог знать...

 Мы долго стояли на палубе, закутанные в туман. Вскоре туман начал рассеиваться.

- И ты... тоже хочешь стереть свою личность? - еще раз спросила Дуа нерешительно.

 Ки молча глядел на рдеющие паруса.

 Я рассеяно глядел вниз. Вдруг я заметил, что вдали что-то пролетело мимо.

- Глядите! - громко крикнул я, и сонное оцепенение спало с нас всех разом.

 Дуа и Ки мигом подбежали к борту пассаролы и взглянули в синие бездны под нами. И действительно, где-то в дали мчалось непонятное узкое и вытянутое устройство с неким подобием крыльев, абсолютно не похожее на корабль и блестевшее в редких лучах солнца. Вскоре оно скрылось в не до конца рассеявшемся тумане.

- Мы здесь не одни, - задумчиво произнес Ки.

- Может, это наконец мир тех кораблей-птиц? - с надеждой произнесла Дуа.

- Я бы на это не рассчитывал. Думаю, здесь такое огромное количество миров и их обитателей, что мы еще долго не найдем твоих кораблей-птиц. Если вообще их найдем...

- Может, в таком случае, нам следует познакомиться с обитателями этих миров? - предложил я в надежде исследовать новые формы творения.

- Они могут оказаться враждебными.

 Вскоре под нами пролетело еще одно такое же устройство, оставляя за собой полосу из облаков.

- Поразительно! А если они нас заметят?

- Будем надеяться, что нет. От этой встречи могут возникнуть нежелательные изменения. Для них и для нас. Волновой эффект.

- Но нам все равно необходимо спуститься! Я должна их найти!

- Пассарола давно уловила твои вибрации, Дуа. Не забывай, что она живая. Мы должны ей довериться. Когда надо- она сама спустится вглубь чужих миров или нырнет в дебри материи и реки времени. Будь терпелива.

 Меня утешала и успокаивала уверенность Ки, его непоколебимая надежность. Мне хотелось полностью и целиком довериться пассароле и просто плыть по течению судьбы. Дуа, напротив, желала взять управление в свои руки и изменить маршрут, исследовать каждый уголок далеких измерений. Она собралась что-то возразить Ки со всей своей горячностью, но вдруг перед нами быстро замелькали звезды, а пассарола направилась резко вверх, почти по вертикали и на огромной скорости влетела в туманный и сверкающий звездным светом смерч. Мы стали этим смерчем, он проник в нас и завладел нами, и бесконечные горизонты вокруг распахнулись еще шире.

 Неужели... города, которых нет, где-то рядом?

 

16.

 

- Я видел этот самолет и разговаривал с пилотом, но до сих пор не могу поверить, что такое случилось! - Хуан Гарсия в спешке протер платком потное лицо. Жара стояла невыносимая, и даже три больших вентилятора не справлялись со своей задачей.

 Альберто испытующе посмотрел на собеседника.

- И вы приехали сюда только для того, чтобы рассказать мне эту историю?

- Да! Как вы не понимаете, с этим самолетом случилось то же самое, что и с вашим поездом! А о вас говорят, как о человеке непоколебимом и упорном. Вот я и разыскал вас.

- И что же произошло с самолетом?

- Я работаю в аэропорту Каракаса диспетчером уже тридцать один год. Примерно в 1992 году в один особо знойный день мы увидели приближающийся к аэропорту старый пропеллерный самолет.

- В наше время пропеллерные самолеты тоже летают.

- Понимаю, но все же! Самолет не появился на экранах наших радаров, а радары- очень чувствительная техника! Вы и без меня это знаете. Появление этого самолета вызвало большие подозрения и опасения. Он взялся словно из ниоткуда, и в расписании рейсов его не было. Мы все перепугались, что этот самолет терпит бедствие и связались с ним в срочном порядке. К счастью, наладить связь нам удалось. Голос пилота был испуганным и растерянным, он спросил нас о своем местонахождении. Помню, как сейчас! Потом он сообщил, что выполняет чартерный рейс 914 из Нью-Йорка в Майами с экипажем из четырех человек и пятьюдесятью пассажирами на борту. Но это было просто безумием! Майами… в 1800 км от Каракаса… Нас посетила мысль, что, вероятно, это какой-то шутник, хотя эта мысль сразу же отпала, ведь в авиации не место шуткам! Тем временем самолет приближался. Я расчистил воздушный коридор и посадочную полосу и поинтересовался, все ли у них в порядке на борту. Ответа не последовало. Тогда я помог этому самолету успешно сесть и услышал крайне изумленный голос капитана «Иисусе Христе, Джимми! Что это, черт побери?»! Должно быть, они увидели рядом стоящие реактивные самолеты... Потом пилот дрожащим от волнения голосом сообщил, что по расписанию он должен был сесть в международном аэропорту Майами в 9.55 утра 2 июля 1955 года. 1955! Я был просто поражен услышанным и не нашелся, что ответить. Потом все же сказал пилоту о том, что он находится в аэропорту Каракаса, в Венесуэле, но главное- сообщил дату: 21 мая 1992 года! Услышав это, он воскликнул "О Боже!" и тяжело задышал. Помню, в тот момент меня накрыл непередаваемый ужас! Тем не менее, я попытался его успокоить и заверил, что направлю к нему наземную команду. Что я и сделал. Позже работники наземной службы сообщили мне, что как только они подошли к самолету, пилот крикнул по радио, чтобы никто не приближался и что они собираются улетать немедленно. Он был на грани панического состояния. Что не удивительно. Ведь если бы я вдруг переместился на тридцать пять лет вперед, я бы тоже испытал подобное, как бы дружелюбны не были представители будущего! Работники наземной службы видели удивленные лица людей, прижатых к иллюминаторам. А пилот приоткрыл окно своей кабины и недружелюбно махнул рукой, приказывая таким образом очистить ему полосу для взлета. У него в руке была какая-то палка, а оттуда выпал маленький календарь за 1955 год! Чтобы вы мне поверили, я принес вам этот календарь. А еще вы всегда можете прослушать записи моего разговора с самолетом из прошлого, он бережно хранится в наших архивах. И вот, кстати, календарь!

 Хуан, устало выдохнув после завершения самой яркой истории своей жизни, дрожащими руками вытащил из кармана смятый потертый синий календарь и нетерпеливо протянул его Альберто.

 Альберто горько усмехнулся.

- Черт возьми, как вы напоминаете мне меня!

 На лице Хуана появилось удивление.

- Мне не нужны ваши доказательства, я вам верю, но...- сказал Альберто, не спеша взяв календарь и рассматривая его сохнущими от жары глазами.

- Но...?

- Понимаете, мой друг, дело такое, что я уже почти пять месяцев жду этот проклятый поезд. Я забросил свои труды по радиоэлектронике. А я, между прочим, работал на радиотелескопах в пустыне Атакама. И разрабатывал параллельно несколько новых проектов по созданию радио техники. Я добился определенных успехов, но что в итоге? Я бросил все из-за этого призрачного поезда. А поезда этого все нет и нет. Я трачу свое драгоценное время на совершенствование техники для фиксации призрачного мира. Но, спрашивается, зачем? Поймать и отправить этих "призраков" в лабораторию на изучение я не смогу, сам попасть в их измерение- тем более. А время уходит. И жизнь уходит. Я, в отличие от вашего самолета, во времени перемещаться не умею. А утраченные-то годы не вернуть.

- Тогда зачем?

- Вот и я спрашиваю себя. Зачем? Наверное, мне просто хочется с этим соприкоснуться. Хотя бы чуть-чуть. Я ведь ученый по призванию. Исследование мира- у меня в крови. А особенно не дает мне покоя вся эта мистика. Я верю, что этому есть объяснение. Чудо перестает быть чудом, когда есть знание. Верю, что можно сконструировать приборы, которые помогу понять природу всех этих так называемых мистических феноменов. Только для этого надо постараться, пересмотреть взгляды и концепции на природу реальности вообще. А на это могут уйти годы. Было бы время! Но его у меня не так много осталось.

- Да уж. Я полагал, что...

- Дадите мне надежду? Моральную поддержку?

- Что-то вроде того. Честно сказать, я думал, что стану вашим ассистентом.

- А если поезд так и не придет?

- Ну что ж! Так уж и быть. Но всегда есть шанс, что вы его все-таки увидите. А увидеть своими глазами- это уже многое значит.

- Самое интересное, что в том поезде сидят люди.

- Как и в самолете, который я видел. Это ведь самые обыкновенные люди. Как мы с вами.

- И сколько таких людей бесследно пропало вместе с самолетами, поездами и кораблями!

- Где они все? Живы ли они?

- Это бы и хотелось выяснить в первую очередь.

 Хуан погрузился в задумчивость, а потом произнес:

- Знаете, я после того случая с самолетом стал наводить справки и даже связался с аэропортом Майами. Оказалось, что в 1955 году действительно был такой рейс. Только самолет бесследно пропал. Я даже получил списки пассажиров. Любопытно то, что недалеко от Майами располагается знаменитый Бермудский треугольник. Вероятно, это тоже как-то повлияло.

- Все может быть! Но ведь самолет этот не пропал. В том то и дело! Он просто перенесся в другое время. Не удивлюсь, если окажется, что все пропавшие корабли-самолеты просто переместились в другие временные пласты. Кто-то в прошлое, кто-то в будущее.

- А кто-то, может, вообще попал в другое измерение. Или другой мир.

- Этого мы знать не можем. Но вот то, что объекты перемещаются во времени- это факт. А вы надежный этому свидетель. Соответственно, путешествия во времени возможны. Только, сдается мне, все намного сложнее, чем кажется.

- А вы готовы еще ждать поезда?

- Теперь уже даже не знаю, нужно ли мне это.

- Я мог бы вам помочь. Чем-нибудь.

- Здесь пустыня. А эта будка- лишь здание старой железнодорожной станции. Не приспособлена для жилья.

- Я взял с собой палатку.

- Вы, смотрю, подготовились.

 Хуан рассеянно осмотрелся по сторонам.

- Мне бы очень хотелось снова увидеть тот самолет. Я все жалею, что не расспросил капитана обо всем подробно, не уговорил остаться. Мне это не дает покоя.

- Но как вы узнали обо мне?

- Из чилийских газет. Нашел случайно в аэропорту.

- Любопытно. В таком случае оставайтесь. Хотя я не уверен, что вы выдержите здешние условия. Но так и быть. Как будете готовы- я покажу вам приборы и расскажу о принципе их работы.

 Хуан с благодарностью кивнул и принялся ставить палатку. После этого он осмотрел приборы, застывшие в безмолвии, а потом медленно принялся ходить по покрытым легким налетом ржавчины рельсам. Песок летал легкими вихрями и обжигал сухостью бескрайних пустынь. Какое-то странное тревожное спокойствие овладело Хуаном, и он в полусонном состоянии лег на шпалы и закрыл глаза.

 

 

17.

 

 Мы были уже не мы. Мы потеряли себя. Мы растворялись и распадались. Я видел сверкающие пятна, плазменные взрывы, сияющие галактики. В даль манили недоступные города, которых нет. Величественные и грациозные белые дворцы, сотканные из бестелесных полупрозрачных субстанций, похожие на жидкие кристаллы, парили в черных безднах и сверкающей пыли, окутанные голубыми и лиловыми невесомыми туманами.

 Вдруг я оказался лицом к лицу с одним из этих дворцов. Пассарола куда-то испарилась. Я был совершенно одинок в этом прекрасном до боли моменте единения с чудом. Меня окутала чуть звенящая потусторонняя тишина, и я безмолвно наблюдал, как это великолепное явление проплывает передо мной. Я дотронулся до стеклянной аморфной поверхности небесного дворца и погрузился в нее целиком, словно нырнул в водную гладь. Я был принят в недра его существа и поглощен им, растворен в нем. Мне ничего не нужно было более, лишь бы ощущать прохладную водянистость небесных дворцов. Они подобно стае белокрылых птиц воспарили вокруг меня, охлаждали мое пылающее лихорадкой тело, которое уже давно перестало быть телом, а распалось в туманах. Тела больше не было- была лишь лихорадка. Я закричал от охватившего меня восторженного ужаса, но мой голос утонул в лоне вакуума и не был услышан никем, даже мной.

 Города, которых нет, вы ли это наконец позвали меня? Я осознавал тщетность моих попыток узнать ответ. И я замер и растекся по поверхности небесных дворцов. Я просто был. Я наконец просто был без каких-либо попыток понять, постичь и обрести опыт. Зачем? К чему это? Все, кроме данного момента, казалось мне несуществующим более и канувшим в небытие. И прежний я тоже был в небытии. Вместо этого я стремительно менялся, застывший в моменте, я зарождался вновь, меня будто невидимые руки вновь собирали по кусочкам в единое целое. Я вспомнил, что утратил цельность. И горечь полностью охватила меня, подобно пожару. Затем с абсурдной непоследовательностью парящие в безмолвной бесконечности дворцы начали таять, резко уменьшаться в размерах и отдаляться на невероятно огромные расстояния от меня. Они словно дразнили меня, заманивали, а затем бросали одного в безмолвных холодных пучинах. И я летел в сердце далеких галактик, не понимая, преследую ли я их, или же бегу от них без оглядки. Я терял свой разум, а мое лицо было смыто восходящими потоками. Я протягивал свои невидимые руки в пустоту, тщетно взывая к городам, которых нет. И вдруг мне стало совершенно ясно, что этих городов нет только для меня. Я их никогда не достигну. Звездная пыль мешала мне дышать.   

 Перед взором моим воссиял прекрасный белоснежный величественный Дворец. Этот Дворец был соткан из звездного света, непостижимый, эфемерный, немыслимый. Он вбирал в себя свет миллионов звезд и галактик, светился, мерцал, излучал сияние, настолько прекрасное и благостное, что все мое существо окончательно было обречено на распад. Я распадался, растворялся, рассасывался, сливаясь с этим поистине божественным светом эфемерного Дворца, с этим невообразимым откровением. Какое дивное болезненное блаженство. Я жаждал последующих финальных стадий моего состояния, будучи готовым к тому, чтобы быть поглощенным чем-то вечным и надличностным.

 И вдруг меня словно кто-то окликнул. Зрение частично вернулось ко мне в привычном мне состоянии и приобрело почти что утраченные черты. Меня ослепило золотое сияние. Я с благоговением взирал на чудо, которое явилось перед моим взором. Рядом с полупрозрачными стенами Дворца, сотканными из света звезд, я узрел дивную золотую ладью, такую же эфемерную и лишенную плотности. Ладья светилась мягким, но мощным золотым сиянием, чем-то по форме напоминала очертания нашей пассаролы: такие же мягкие и округлые, с красивыми сложными узорами и символами. В ладье парили две прекрасных сущности, тела которых были во многом похожи на наши, но только не являлись плотными. Тела этих существ были полупрозрачны и словно бы тоже сотканы из света и эфира. Лица этих сущностей были удивительной красоты, а очень длинные волосы развевались на невидимом ветру посреди звездной пыли. Сущность с длинными черными волосами и ослепительно синими глазами протянула мне руку и произнесла, что мое время еще не пришло. Вторая сущность с длинными белыми волосами и не менее ослепительными голубыми глазами сказала, что они помогут мне вернуться к предыдущему этапу. Как только я коснулся их полупрозрачных фарфоровых рук, я был ослеплен неистовой вспышкой света. Кто они? Мне показалось, что они были друг для друга самыми родными душами во всех возможных вселенных и мирах, что их любовь была самым ценным даром для них обоих. Любовь, которая озаряла своим светом все вокруг. Их любовь помогла мне вернуться назад. И начать сначала. Пройти не пройденные этапы.

 Я вернулся.

И вдруг ощутил под собой твердую поверхность, резко и неожиданно. Я посмотрел на свои ноги, и понял, что стою на полупрозрачном стеклянном полу. Оглядевшись вокруг, я вновь увидел огромный дворец, парящий посреди космической бездны. И я стоял у подножия этого великолепного дворца, что заставляло мое несуществующее сердце биться в фантомной агонии. Дворец был сотворен из прозрачных белых хрусталей, сквозь которые просвечивались туманности и звездные облака. Вглядевшись в структуру хрусталя повнимательнее, я увидел, как в нем сплетались воедино сверкающие белые паруса и неведомые белые птицы. Они вливались друг в друга и трансформировались. Этот дворец не был похож на предыдущий, он казался мне более реальным и воплощенным. Кто-то пел. Далеко и одновременно очень близко. Не мне, но обо мне. Огромная площадь дворца напоминала прозрачную хрустальную пластину, стоя на которой, можно было увидеть под собой бездонный омут. Я долго глядел вниз, пока мне не стало казаться, что я падаю в небо.

 Потом я услышал шаги. Ко мне приближались... Ки и Дуа. Но что с ними стало! У них не было лиц. А платье Дуа было настолько длинным, что прорезало хрусталь и падало в темный омут под ногами. Они что-то пытались мне сказать. Дуа прикоснулась к моему лицу, рука ее была очень холодной длинной и полупрозрачной. И я резко осознал, что лежу на ледяном неровном камне, а передо мной темные пространства.

- Здесь никого, - услышал я голос Дуа, умноженный на эхо.

 Я встал и осмотрелся. Миражи исчезли. Я увидел пассаролу, стоящую на изрытой кратерами каменной поверхности, над нами простирался звездный купол, в котором светило гигантское черное солнце. Оно выглядело подобно солнечному затмению, только увеличенное во много раз, а вместо огненной короны по краям черного диска, было холодное белое пламя. Но и оно источало сияние, хоть свет его был тусклым. Величественное и завораживающее зрелище прервало мои думы и фантазии о тех видениях, что явились мне совсем недавно. Города, которых нет звали меня. Они, должно быть, были совсем рядом, но я находился в другой плоскости. Меня не покидало ощущение, что я был к ним близок как никогда. Мне необходимо было разбить эту стену и наконец просочиться внутрь этих призрачных городов. Но как мне сказали те неведомые прекрасные сущности, мое время еще не пришло. Я просил о том, к чему пока не был готов. Мне надлежало ждать и проявить терпение.

Я поднял взгляд к гигантскому черному солнцу.

- Аки наконец очнулся, - услышал я голос Дуа. А потом почувствовал прикосновения ее холодных рук.

- Что со мной было? - спросил я обессиленным голосом.

- То, что было со всеми нами, - ответил Ки.

- Вам тоже были видения?

- Да. Я чуть было не осталась там навеки! Золотые существа пытались даровать мне забвение и отвлечь от цели всей моей жизни! - с жаром произнесла Дуа.

- Золотые существа? - переспросил я.

- Да. Я не знаю, кем они были. Но я стала забываться и впадать в беспамятство. Сначала я увидела сверкающую звезду, она становилась все больше и приближалась ко мне с огромной скоростью. Именно тогда я поняла, что вы исчезли, а я осталась одна. Потом из ниоткуда возникли они, огромные золотистые ангелы. Они мне что-то шептали и брали меня в свои гигантские руки. Они хотели выглядеть как люди, но на самом деле это были существа без формы и тел. Они заставили меня забыть все, но моя воля оказалась сильней. Теперь я думаю, что, возможно, они и были хозяевами этих кораблей-птиц? Они и были теми кораблями-птицами?

- А может, они, наоборот, помогли тебе вернуться сюда? Спасли тебя от преждевременной трансформации? - спросил я, до сих пор находясь под впечатлением от присутствия тех неведомых сущностей света.

- Не знаю. Может быть. Должно быть, это все случилось потому, что мы пересекли некую точку невозврата, - задумчиво сказал Ки и с тревогой посмотрел на черное солнце, белая корона которого тихо горела.

- Что это значит? - спросил я, желая получить ответы.

- Вероятно, мы потерялись, хотя в видениях мне явился мой Учитель. Он обещал, что здесь мы найдем ключ. Учитель привел нас сюда.

- Может, именно здесь обитают корабли-птицы? - неуверенно произнесла Дуа. А затем принялась хаотично ходить, ее движения были похожи на танец сомнамбулы.

- А не ошиблась ли пассарола, переместив нас сюда? - задал я очередной вопрос.

- Пассарола теперь управляется личностью Дуа. А Дуа сама не знает, куда стремится.

 Дуа тем временем пошла вдаль.

- Я обойду этот мир, - сообщила нам она.

 Ки пошел за ней. Вскоре они скрылись за горизонтом, оставив меня одного с моими мыслями.

 Очевидно, место, в котором мы оказались, было в форме небольшого каменного шара, парящего в космических просторах. Они скоро вернутся, обойдя этот шар.

 Я не последовал за ними, а в каком-то благоговении вновь посмотрел на черное солнце. Оно излучало такое величественное спокойствие, что мне захотелось рыдать. Оно влекло меня и звало в свои недра. И казалось, что может быть проще? Пассарола стоит рядом, расправив вечно живые паруса. Остается лишь подняться на ее борт и направить силой своей личности ввысь... Мне просто не терпелось это осуществить и ринуться в глубины черного солнца.

 Как вдруг я увидел, как что-то блеснуло на фоне его черной сферы. Я присмотрелся и от удивления забыл о своем наваждении немедленно лететь ввысь... На фоне глубокой черни солнца показались очертания какого-то золотисто-белого сверкающего аппарата вытянутой формы. И я услышал в своих мыслях: "Саратога". Мы были здесь не одни, но меня это не пугало. Я протянул руки странникам, и их корабль начал плавное снижение. Он завис высоко над моей головой, а затем кто-то сбросил белую лестницу. Ее конец приземлился недалеко от моих ног. Я невольно сделал два шага назад и в удивлении стал разглядывать корабль. Он абсолютно не был похож на нашу пассаролу. Он был закрытый, вытянутый, гладкий, блестящий, без окон и дверей, без парусов и воздушных шаров. Лишь сзади корабля я заметил три острых белых крыла. По канату ко мне спускался мужчина. Он выглядел старше Ки, но моложе Ирия. У него были белая борода и шляпа. А одет он был так, как никто не одевается в наших краях.

 Он резво спустился по лестнице и, улыбаясь, подошел ко мне.

- Извольте представиться. Меня зовут Арнольд, я- капитан дирижабля "Саратога".

 Он протянул мне руку. Я испуганно дотронулся до его руки. Она была очень теплая и крепкая.

- Это ваше? - он указал на пассаролу. - Вы на этом прилетели?

 Он показался мне очень любопытным, но в то же время дружелюбным. Тем не менее, я по какой-то причине не мог вымолвить ни слова. Я беспомощно оглядывался по сторонам, желая избавиться от нежелательного оцепенения. Вдруг за своей спиной я услышал звонкий голос Дуа.

- Вы кто?

Она и Ки поспешили ко мне. Бородатый человек пожал им руки и представился еще раз.

- Вы прилетели сюда на этом корабле? - поинтересовался он у Дуа.

- Это пассарола. Я ее построил, - сказал Ки, подозрительно осматривая гостя. Дуа тем временем с восторгом рассматривала продолговатый и блестящий корабль.

- Это ваш корабль? - перебила она в нетерпении.

- Да, миледи. Можете взглянуть.

 Дуа тотчас полезла по канатной лестнице вверх, но Ки остановил ее.

- Не стоит.

- Это абсолютно безопасно! - добродушно уверил нас человек.

Но Ки крепко держал Дуа, не позволяя ей залезть на чужой корабль.

- Вы живете здесь? - спросил он у бородатого человека.

Тот добродушно рассмеялся.

- Конечно нет! Я с Земли. И вы, должно быть, тоже. Только из какого вы времени? Что-то не пойму.

- Что вы имейте в виду? - Ки был очень серьезен.

- Ну я вот, например, из конца девятнадцатого века одной из альтернативных ветвей основной ветви развития истории. А вы?

 Мы беспомощно переглянулись.

- Ах, вы, должно быть, с одной из многочисленных проекций Земли. Или нет? Любопытно. Вы выглядите как самые обыкновенные люди основной ветви. Хотя ваш способ перемещения в пространстве...

- Прошу объяснить нам, о чем вы говорите.

 Бородатый человек вмиг стал предельно серьезен.

- Послушайте, я крайне удивлен. Если вы смогли вот на этой странной летающей лодке преодолеть световые барьеры, то вы должны понимать, о чем я говорю.

 В его голосе стальной нитью сверкало неудовольствие. Очевидно, этот мужчина полагал, что мы его обманывали.

- Откуда вы? - уже более мягко спросил он, заметив, как мы растерянны.

- Из далекого мира с изумрудными лугами, дышащими безмерными океанами и прекрасными летающими кораблями! - вдохновенно выкрикнула Дуа.

- Мы пришли в наш мир через Великую воронку и были приняты Ирием, он сотворил формы для наших блуждающих душ. Но мы были вынуждены покинуть этот мир ради того, чтобы найти...

 Дуа, не закончив предложение, пристально оглядывала незнакомца. Казалось, он был удивлен.

- Где находится ваш мир? - спросил он.

- Мы давно потеряли след. Пассарола следует велению моего сердца. Но Ки оставил маяк. Быть может, нам удастся вернуться, если нас вдруг поглотит непредвиденный хаос...

- Поэтично. Но это не дает мне никакой информации. Вы разбираетесь в навигации? Есть ли у вас хотя бы приблизительная карта-модель вашего мира?

 Мы все в недоумении переглянулись.

 Ки посмотрел прямо в глаза незнакомца и сказал:

- Это первый раз, когда мы покинули пределы нашего мира. У нас никогда не было карт. Вы первый пришелец на нашем пути, если не считать обитателей миражей и видений.

 Бородатый мужчина задумчиво окинул нас всех оценивающим взглядом и, улыбаясь, сказал:

- Не желаете взойти на борт моего корабля?

 Мы вынуждены были согласиться, ведь этот мужчина явно знал очень многое. Мы поднялись по белой лестнице внутрь этой гигантской гладкой и сверкающей рыбы. Внутри все было обито мягкими и теплыми красно-оранжевыми тканями. Ткани были повсюду.

- Чаю? - предложил незнакомец.

- Что это? - удивленно спросили мы.

- Это напиток моего мира.

 Мы согласились, хоть и испытывали страх. Мы никогда не пили этот напиток, наши губы познали лишь сладость сочного нектара. Мужчина усадил нас на мягкие поверхности, и мы в них почти утонули. Было так уютно, что глаза наши стали невольно закрываться. Пытаясь побороть сонливость, мы услышали, как незнакомец сказал что-то кому-то в другом конце корабля, а затем направился к нам. В его руках мы увидели круглый голубой шар с зелеными и коричневыми узорами. Он поставил шар перед нами и сказал:

- Это планета Земля. Она парит в космосе. Мы сейчас с вами тоже в космосе. Но в другом его измерении. Да, у космоса много пластов и измерений разных свойств. У Земли тоже много пластов и измерений разных свойств. Это похоже на слои и комнаты. Так называемые проекции. Каждый слой и каждая комната населены и имеют свои временные линии, оси и альтернативные реальности, бесчисленную вариативность возможных развитий сюжета ваших жизней. Таким образом, мы все живем на Земле, но в разных ее пластах, предмирьях, проекциях, временных линиях и альтернативных реальностях. Это если говорить упрощенным языком. Но во вселенной есть множество других миров, не связанных с Землей. И у каждого мира есть свои измерения, временные линии и ветви альтернативных реальностей.

- Вы хотите сказать, что параллельно нашему миру всегда существовали другие миры? Не просто где-то отдельно, как я всегда предполагал, а именно параллельно? На том же месте? - просил Ки, пытаясь осмыслить только что полученную информацию.

- Не совсем верно, но, по сути, так. Все эти наложения-пересечения- дело тонкое. Все в вечном движении и изменении, поэтому нет точных координат, есть лишь приблизительные. Но, по сути, да. Все сосуществует.

- То есть вы прибыли из мира, который отделен от нашего мира незримой стеной?

- Не совсем. Земля большая, ее слоев и проекций очень много, "стенок" тоже много, они перемещаются, как я вам уже сказал. Но, в принципе, да. Я тоже с Земли, только из другой проекции и другой временной линии.

- Но откуда вы? И как вы здесь оказались? Какая она- ваша проекция Земли? Кто вы? - Дуа с плохо скрываемым любопытством расспрашивала незнакомца. Мне тоже было крайне интересно его происхождение и то, что привело его сюда.

- Это довольно долгая история, но, признаюсь, мне бы хотелось с вами ей поделиться. Ведь я ее еще никому не рассказывал.

- Прошу, расскажите! Кто же вы? - голос Дуа дрожал от нетерпения. Ей еще не доводилось встречать гостей из других реальностей на таком близком расстоянии.

Человек на какое-то время глубоко задумался, а потом начал рассказывать:

- Знаете, мир, в котором я родился... Это конец девятнадцатого века, научные прогрессы, начало эпохи изобретений. Вы вряд ли поймете, о чем я. Дело в том, что многие умы моего места и времени, в которых я жил, разрабатывали летающие машины. Я был одним из них. Я день и ночь проводил над чертежами, не зная сна и покоя. Но я мечтал преодолеть не только земное притяжение, но и пространственно-временной барьер. Однажды я гостил у моего брата на ферме. Вам это слово мало, о чем говорит.

- Что значит "брат"? - перебила Дуа.

 Человек на какое-то время пришел в недоумение. Потом, овладев собой, сказал:

- Да... Разница между нами гораздо больше, чем я думал. Брат- это родной человек, с которым мы были рождены от одних родителей.

- Одних родителей? - не переставала удивляться Дуа.

- У меня была мать, - тихо вмешался я.

- У тебя была мать? Когда? И кто такая мать? - казалось, удивлению Дуа не было предела.

- Очень давно...

- Родители, отец и мать- это те, кто дарит тебе жизнь.

- Это, наверное, как Воронка? Проводит души в новое воплощение? - предположил Ки.

 Человек был очень поражен услышанным.

- По своему принципу да. Но если вы все приходите через вашу общую мать- Воронку, то в моем мире роль Воронки доставалась почти каждой женщине.

- Что вы имеете в виду?

- В моем мире женщины от союзов с мужчинами могут внутри себя... как бы сказать... создавать тела. У нас нет Воронки, но есть родители, которые рожают детей.

- То есть женщины могут внутри себя создавать оболочки для новоприбывших душ?

- Да. Что-то вроде того.

 Мы долго сидели, пытаясь постичь тайны чужого мира.

 Потом Дуа нетерпеливо попросила продолжить историю.

- Возможно, вы не поймете многих слов и понятий. Но я попытаюсь объяснить,      - произнес человек. И продолжил свой рассказ.

- Ночи я любил проводить на открытом воздухе на крыше амбара, небольшого деревянного домика. В одну из таких ночей я увидел дирижабль, который напомнил мне огромное животное с рядом фонариков на своей верхней части и с чем-то похожим на парус на хвосте. Дирижабль- это вид летательных аппаратов, который похож на мой, тот, внутри которого мы все сейчас находимся. В вашем мире, наверное, их не существует. Так вот. Дирижабль полетел в сторону леса и скрылся из виду. Меня это привело в крайнее возбуждение. Я просто места себе не находил, хотя идти в лес ночью не решился. Вздремнув пару часов, я кое-как дождался рассвета и бросился со всех ног в лесную чащу. Когда я добежал до озера, то услышал голос с неба. Этот голос заговорил со мной! Я не испугался и не принял этот голос за голоса ангелов или самого Бога, хотя я человек верующий... Не знаю, конечно, каково ваше отношение к этому вопросу.

- Вы говорите о Создателе всего сущего? - поинтересовался я, никогда не слышав слово "бог", но по какому-то интуитивному наитию поняв, о чем была речь.

- Именно так. Для меня это не было божественным откровением. Я вел себя как ученый, исследователь, пытающийся создать летающие машины. Я поинтересовался у голоса о том, как им удалось взлететь. Но мой вопрос остался без ответа. Потом голос сообщил, что их дирижабль весь день будет прятаться за облаками над озером, потому что вчера один охотник на уток, лесных птиц, повредил им крыло. Я дал им понять, что, вероятно, мог бы им помочь, ведь я- механик. Но они лишь попросили принести им еды и воды. Я сбегал на ферму и взял из дома брата горсть хлебных лепешек, сыр и кувшин молока. Это все еда нашего мира. Должно быть, вам это не знакомо. Вернувшись обратно, я заметил у озера большой деревянный ковш, спущенный на веревке с неба. Я положил еду в ковш, и ковш отправился вверх. В качестве благодарности я попросил их рассказать мне, как они построили свой дирижабль. Они обещали вернуться за мной через пару недель. И исчезли. За это время я, чтобы убить время и отвлечься, выписал множество газет, это такие информационные...издания о всем, что творится в мире, и узнал, что не только я один видел дирижабли и встречался с их пассажирами. Один человек даже подобрал упавшие с дирижабля металлические цилиндры (это что-то вроде деталей) загадочного происхождения и выставил их напоказ. Люди сообщали, как они приносили неведомым гостям еду, инструменты, машинное масло. Кому-то даже посчастливилось прокатиться на этом дирижабле. Я был крайне взволнован.

- Вам удалось еще раз увидеть тот дирижабль? - перебила Дуа, не понимая значения многих слов. Как и все мы.

- Да. Когда мое волнение достигло предела, дирижабль снова явился ко мне. Я в то время до сих пор жил на ферме брата. В ту ночь я был разбужен яростным лаем собаки (это такое животное моего мира) и очень яркими огнями. Я вышел на улицу и увидел, что на поле стоит похожая на дирижабль странная овальная машина с крыльями и очень яркими, ослепительно яркими огнями. От дирижабля исходил легкий свистящий звук. Рядом стоял человек. Он почти что выглядел как мы с вами, но двигался неуклюже, словно бы все еще не привык к земному телу. Или же хотел выглядеть человеком, хотя на самом деле был кем-то иным. Это, кстати, до сих пор не дает мне покоя.

- Но кем он был? - не выдержала Дуа, вспомнив странные металлические машины с огромными неподвижными крыльями.

- Этот вопрос я ему и задал. На что он мне торопливо ответил "Мое имя не имеет никакого значения, можете звать меня Смит. Мы ниоткуда… Послезавтра будем в Греции". Греция- это такое... место моего мира. Я вежливо попросил показать мне корабль. С этого момента моя жизнь полностью изменилась.

- Но что произошло?

- Эти люди или существа провели меня внутрь дирижабля.

- Я не понимаю некоторых слов, которые вы произносите, но ваша история осталась в моем сердце! Значит, вашему кораблю имя- дирижабль...- задумчиво произнесла Дуа.

- Мой корабль не совсем дирижабль. Дирижаблями были летательные аппараты моего мира и моего времени, их возможности не идут ни в какое сравнение с возможностями моего корабля. Это название я употребляю из-за сходства форм. Корабль тех существ, которых я встретил, тоже по форме напоминал дирижабль. Но внутри он был намного больше, чем снаружи. Намного. И, кстати, вас не удивляет то, что мы с вами легко друг друга понимаем?

- А разве так не должно быть?

- Разумеется, нет. Мы с вами из разных реальностей. Даже люди в пределах одной реальности говорят на тысяче языков! Но эти существа в последствии помогли мне навсегда преодолеть языковой барьер. С помощью ментально-телепатической связи все языки теперь понятны мне, а мой язык понятен чужакам. Хотя я по-прежнему говорю на своем языке, а вы- на своем. Но в наших сознаниях создается своеобразная иллюзия общего языка.

 Заметив некоторое наше смущение, он добавил:

- А, впрочем, вы должно быть, и так общаетесь друг с другом телепатически с иллюзией языка и устной речи.

 Мы все в недоумении переглянулись, тщетно пытаясь понять, о чем нам рассказывал незнакомец. Ки хотел было задать какие-то вопросы, но Дуа его перебила.

- Вам не было страшно? - спросила она, желая дослушать историю до конца.

- Как ни странно, нет. Все выглядело таким удивительным и чудным. Стены были увиты золотыми и серебряными проволоками, пластинами, очень тонкими и нежными на ощупь. Внутри было еще три человека. Они тоже выглядели как люди, но опять же- их движения были странными. Они сообщили мне, что прокатят меня по воздуху. Затем мы взлетели. Полет проходил очень мягко, а стены дирижабля вдруг стали абсолютно прозрачными, так что я мог видеть звезды. Моему восторгу не было предела. Потом мы приземлились где-то в горном лесу, и мне сообщили, что мы в Китае, в Таньшаньских горах, это тоже, как и Греция, место в моем мире. Я дышал горным воздухом, а потом, набравшись смелости, спросил их еще раз о том, как же они изобрели эту чудесную летающую машину. Эти странные люди снова пригласили меня внутрь корабля, но внутри все стало другим. Исчезли золотые пластины, а вместо них стены покрывала голубая сталь. Это такой… материал. Он может быть вам не знаком. Одна из женщин подошла ко мне и пальцами прикоснулась к моим вискам. После чего на стенах я увидел разные рисунки, яркие полосы и пятна. И более того- я словно оказался внутри этих изображений. Я не был просто зрителем. Одновременно я чувствовал, что наполняюсь чем-то невиданным. Перед моим взором мелькали миры и потоки. Вдруг все резко прекратилось. И я увидел лишь голые стены. Я чувствовал себя странно, и меня вновь посетила мысль о том, что они не люди, а их тела и корабль- лишь очень умелая иллюзия. Я спросил их еще раз, откуда они прибыли. Главный мужчина раздраженно ответил, что они "из ниоткуда". Потом рассказал мне о Земле, о ее пластах и проекциях, разных временных ветвях и альтернативных реальностях. О всем, о чем я поведал вам. В любой другой момент моей жизни я был бы крайне удивлен, услышав подобное, но они что-то со мной сделали. И я все воспринял спокойно. Более того, в моей голове замелькали странные чертежи. Потом женщина сказала, что они "извне" и что мне лучше сначала разобраться с пластами и временами Земли, коих огромное множество, прежде чем проникать во внешние пространства и измерения. Она это сказала с некоторым сочувствием и даже улыбнулась. Тогда я ответил, что меня это не пугает и попросил их отвезти меня туда, откуда они прибыли. Главный мужчина сказал, что это невозможно, зато он предложил прокатиться по разным слоям и временам Земли. Я немедленно согласился. И тогда наш корабль затрясся, у меня перед глазами замелькали разноцветные пятна, а потом я словно воспарил. Это было поразительно! Я видел несущиеся мимо времена и измерения, различных существ, людей и нелюдей, в физических телах и телах бесплотных. И я словно воспринимал все это не только глазами, а чем-то еще. Словно все эти образы вливались в мое существо цельным потоком. Глаза не успевали всего увидеть и ухватить, а я уже все детально рассматривал неким внутренним зрением. Я видел гигантских существ, тяжеловесно ступающих среди высоких древовидных растений и летающих на тяжелых чешуйчатых крыльях, видел утопающие в огнях города и высоченные стрелы стеклянных домов, прорезающие облака, видел кровопролитные битвы, таинственных жрецов со змеиными глазами, старинные азиатские храмы, увешанные живыми бумажными фонариками в дыму благовоний, жителей подводных глубин с телом человека и хвостом рыбы, полулюдей-полу лебедей, которые собирались у чистых горных водоемов напитаться живительной влагой, бестелесные сгустки света всех цветов и размеров, плазменные шары и огненные колеса в небесах, людей всех форм и размеров, нелюдей, и прекрасных обитателей эфира, и отвратительных порождений кошмаров и больных фантазий, видел я и подобные вашему летающие корабли.

- Видели ли вы Города, которых нет? - перебил я его вдохновенную речь о неведомых явлениях и существах.

- Может быть. Я видел множество призрачных летающих городов и полупрозрачных дворцов и храмов, но внутри них я не бывал. Тем не менее, мне казалось, я видел все. Я насытился этим разнообразием форм и перенасытился. Я был поглощен необъятным вдохновением и одновременно стал погружаться в глубокое отчаяние, прекрасно понимая, что мне не хватит моей скудной жизни, чтобы исследовать все это. Женщина на корабле натерла мне виски какой-то жидкостью, и я успокоился. Я лежал на просторном прохладном столе посреди округлой комнаты с высокими потолками. Она сказала, что тайны вселенной непознаваемы, и поэтому они показали мне лишь малую часть разнообразия реальностей и времен Земли. Она уверяла, что я бы не вынес более, особенно если бы они показали мне свой мир и миры, измерения и времена вне Земли. Если уж Земля, такая бесконечно малая песчинка, так густо заселена, то что творится в остальной вселенной! Мое воображение было разорвано и повержено от переизбытка информации, знаний и вдохновения. Придя в себя, я осознал, что после того, как я увидел все это, я не могу, не хочу, да и просто не имею право существовать в рамках моей реальности. Я попросил их, умолял о том, чтобы они помогли мне создать мой собственный корабль, обучили азам управления и позволили мне в одиночку исследовать разные реальности. Главный мужчина ответил, что они не боги и что не нужно их молить. Мне не хотелось с ними говорить о боге, я просто попросил их об одолжении. Меня предостерегли, что я могу нарушить энергетические системы и баланс между мирами. Я обещал быть осторожным. После чего я потерял сознание, а когда очнулся, обнаружил, что снова нахожусь на ферме брата. Спустя пару дней они явились мне во сне в образе серебряных сверкающих существ и дали понять, что они готовы выполнить мою просьбу, но только в том случае, если я позволю им внести изменения в мои биополя и биоритмы. Я дал согласие. Всю последующую неделю мне снились причудливые сны, которые я затрудняюсь воспроизвести, ибо нет слов, чтобы выразить подобное. А через месяц мне стали приходить в голову чертежи.

- Чертежи? - на этот раз перебил Кит. Он как главный мастер летательных аппаратов постоянно имел дело с таинственными чертежами, которые представлялись мне системой непонятных иероглифов.

- Да, чертежи. Они и раньше появлялись в моей голове, но на этот раз стали предельно четкими и последовательными. Я видел их в своем сознании, и мне требовалось перенести их на бумагу. Пару лет я потратил на изготовление и изучение чертежей. Я благодарен брату. Он предоставил мне пустой ангар, еду и кров. И главное- не задавал вопросов, полагая, что я работаю над своим главным проектом- летающей машиной. Что, в принципе, не было неправдой. Когда чертежи были готовы, я понял, что нужные мне материалы в моем времени еще не существуют. И мысленно попросил существ о помощи. Через пару недель я обнаружил тонкие сверкающие пластины, разбросанные у ангара. У ангара мне так же одну за другой удалось найти все необычные детали, которые еще долго не изобретут в моем пласте реальности. Я искреннее был благодарен этим существам. Они подарили мне смысл жизни. Я не понимал значение этих деталей, мне не доступна была их природа, но в своей голове я четко видел, как именно их надо было собрать, чтобы все получилось. Наконец дирижабль был готов. Во сне мне приснилось название "Саратога".

- Но что это значит? - спросила Дуа, затаив дыхание.

- Не знаю. Но я так и назвал свой корабль. Украсив его изнутри разноцветными тканями, я подготовился к своему пробному полету в пределах моего пласта реальности. На меня нашел азарт и даже некоторая игривость. Я вспомнил сообщения людей о таинственных дирижаблях и решил позабавиться. Я останавливался в глухих местах и беседовал с пораженными охотниками и фермерами, просил их принести мне еду. А однажды, чтобы вызвать резонанс в обществе, я сбросил с "Саратоги" пакет. В пакете находилась содержащая остатки моего завтрака коробка и моя искусно выполненная визитная карточка, на которой было напечатано "Сброшена с дирижабля "Саратога", пятница 16 апреля". На обороте карточки я сделал приписку карандашом: "21.41, курс северо–запад, 2000 футов, 61 градус с. ш., 33 градуса з. д. Опускаемся. Густой туман. Моросит мелкий дождь". Все эти цифры и координаты необходимы для навигации в моем мире. Я собирался таким образом напустить таинственность на мой корабль и встревожить ограниченные умы, ничего не знающие о других реальностях. Мне, наверное, это удалось бы, но я решил немедленно начать исследование других миров. Я слишком заигрался. А на следующий день узнал, что на недалеко от фермы моего брата было найдено письмо в железном футляре, который торчал из земли. Никем не подписанное письмо имело следующее содержание, которое я до сих пор помню наизусть: "Борт корабля "Пегасус". 9 апреля 1897 года. Проблема воздухоплавания решена. Пишущие это сообщение провели прошедшие месяцы на борту дирижабля "Пегасус", доводя его до совершенства. Мы достигли скорости 150 миль в час и высоты 2500 футов над уровнем моря. Корабль приводится в движение паром, освещается электричеством и может поднимать груз в 1000 фунтов…". Мне это письмо показал брат, прежде чем его старый сосед сделал его достоянием общественности.

- Кто-то построил такой же корабль, как и у вас? - спросил Ки, все время до этого погруженный в молчаливую задумчивость. Он изо всех сил пытался понять и постичь сложную незнакомую терминологию и обилие непонятных цифр. Его собственные чертежи не состояли из цифр, они были словно живыми, все линии и элементы передвигались, повинуясь велению его души. Я сам видел несколько подобных чертежей. Поэтому, должно быть, Ки изо всех сил пытался связать в уме чертежи с непонятными сложными цифрами. И не мог.

- Я до сих пор не знаю. Откуда взялся дирижабль "Пегасус", был ли он построен таким же изобретателем, как я после взгляда на многомерную вселенную и встречи с этими людьми "извне", и существовал ли этот корабль вообще, - на эти вопросы я вряд ли когда-нибудь получу ответы. Но после прочтения этого письма мне впервые стало безумно страшно. Словно я встретил своего двойника, о котором не имел ни малейшего понятия. Я решил    как можно быстрее покинуть свою реальность. Брату я сообщил, что улетаю в кругосветное путешествие, что, впрочем, по-своему было правдой.   Оторвавшись от земли, я вдруг осознал, что мое тело подверглось странным изменениям. Я больше не чувствовал голода и жажды, а также других физиологических потребностей. Я мог спокойно дышать углекислым газом и выносить экстремально высокие и низкие температуры. Вот, например, сейчас я здесь. На заброшенном астероиде из параллельных измерений. Говорю с вами. Человеческое тело бы давно вмиг превратилось в глыбу льда на таком абсолютном холоде. Но я живу. Общаюсь с вами телепатически. Те существа преобразовали молекулярную структуру моего тела. Не знаю, что они сделали, но я им благодарен. Я бывал в самых странных местах вселенной, многие из них просто немыслимы для обычного сознания. Я развивался. Приспосабливался. Взирал на все бесстрастным взглядом ученого, вел исследования. Мое новое тело прекрасно выносило и до сих пор выносит все возможные условия.

- Может, те существа просто создали для вашей души новую оболочку, или же ваш Дух путешествует по мирам, а тело в неведении находится в вашем мире или же вовсе уничтожено? - спросила Дуа, вглядываясь в пустоту.

- Вполне возможно. Я повидал столько всего- что это бы меня не удивило.

- Вы и сами можете в любой момент перевоплотиться и вселиться в новое тело... Если в душе зародятся подобные желания...- Дуа стала вдруг очень задумчива, а потом с жаром произнесла:

- Прошу, помогите нам! Вы обладаете такими знаниями!

Она схватила его за руку.

- Позволь сначала спросить. Мне интересно узнать о вашем мире. Ваши тела... Как они функционируют? Нужна ли вам пища? Может, энергия?

- Нам нет необходимости в пище. Иногда жители нашего мира пьют нектар из солнечных капель. Он зарождается на лепестках цветов. Но это не для поддержания жизни, - ответил Ки.

- А ваш корабль? Как он летает?

- Пассарола имеет душу. Такую же, как и наши с вами.

- Вы хотите сказать, что ваш корабль не нуждается в топливе, в моторах и в законах физических вселенных в принципе? Как и ваши тела, которые изначально так же не подчиняются законам физического мира и не испытывают физиологических нужд, легко переносят экстремальные температуры и давления. По сути, это некое подобие магии. Удивительно!

 Мужчина аккуратно взял руку Дуа и стал ее трогать.

- Надеюсь, вы не возражаете. Я поражен тем, что ваши тела такие. То, что сотворили с моим телом искусственно те существа, вашим телам было дано природой вашего мира изначально. А рука у вас словно немного бестелесная. Будто не совсем состоит из плоти. А кожа- словно вельвет. Вы когда-нибудь получали раны или увечья?

 Дуа выглядела растерянной. Я взирал на это с огромным удивлением. Никогда не думал, что оболочка может стать предметом широкого интереса кого-либо.

- Я помню свое предыдущее тело, - неожиданно для себя сказал я тихо и неуверенно.

 Все посмотрели на меня.

- Оно состояло словно из плотного песчаного тумана. Оно было другим и не похожим на это. И вокруг была одна пустыня, одни пески и ничего, кроме песков...

- Сколько еще своих воплощений вы помните? - обратился ко мне странник.

- Только предыдущее. Хотя я уверен, что у меня их было намного больше. И одно из них было самым главным. Или ему еще только предстоит произойти. Я не знаю. Но у меня такое чувство, что я потерял что-то важное и до сих пор ищу это.

- Я вот не помню ни одного из моих воплощений. Но знаю наверняка: я бы хотел остаться в этом теле навечно.

- Но вы не можете противостоять закону вечного движения и изменения. Он заставит вас перенести трансформацию. Это лишь вопрос времени.

- Но я трансформируюсь и в пределах этой формы. Нет необходимости менять форму.

 Дуа грустно опустила голову.

- Вы просто не представляете, какое это удовольствие- все изучать и исследовать. Даже сейчас, - он посмотрел на Дуа.

- Я держу вашу почти бестелесную руку и тем не менее ощущаю легкое присутствие плоти. Для меня это- одна из бесчисленных загадок вселенной. Я задаю вопрос: почему? Мне хочется найти ответы.

- Так получилось. В нашем мире все такие.

- В ваших жилах течет кровь?

- Я... не знаю...

 Странник достал откуда-то острое лезвие.

- Вы болеете? Вы чувствуете боль? Вот, например, сейчас, когда я сжимаю вашу руку? - он несильно сжал руку Дуа.

- Боли нет. Просто неприятно, словно меня пытаются лишить свободы.

- Вы свободны. Не бойтесь. Позвольте мне провести один опыт?

- Хорошо.

- Постойте. Это может быть опасно! - вмешался Ки.

- Не беспокойтесь. Я всего лишь возьму образец крови.

- Но что такое кровь? С чего вы взяли, что в нас есть кровь? - Ки выглядел испуганным.

- Есть ли в вас кровь- это я и собираюсь проверить.

 Я же зачарованно следил за манипуляциями ловких пальцев странника. Дуа широко распахнутыми глазами взирала, как острое лезвие приближается к ее белой нежной коже. Один миг - и лезвие оставило след. А из пореза потекла вода, прозрачная и прохладная. Как горный ручей.

- Поразительно! - воскликнул мужчина. А затем быстрыми движениями нанес порез себе. Из его раны потекла густая темно красная жидкость.

- Вот это - кровь! А в ваших жилах течет нечто, подобное воде.

 Вид красной густой жидкости вызвал у меня временное помрачнение. Мне показалось, что жидкость эта обволакивает меня и душит своей густотой и приторностью. Я закрыл глаза. И услышал, как странник, наполненный странной красной жидкостью, куда-то убегает, потом возвращается, громким взволнованным голосом что-то произносит. Я открыл глаза и увидел, как он собирает воду, вытекающую из руки Дуа, во что-то стеклянное.

- Я обязательно изучу вашу кровь или что бы это ни было, в своей лаборатории!

 Он поспешно отнес стеклянный сосуд куда-то в ему только ведомое место, а потом с удивлением начал нас разглядывать.

Мы выглядели потерянными. Странник обернул руку Дуа во что-то белое, а затем поднял ее на своих руках.

- Ты такая легкая!

 Дуа выглядела бледнее обычного.

- Позвольте мне еще один эксперимент!

 И он унес Дуа куда-то на руках. Мы поспешили за ним.

- Я искусственно воссоздам земную гравитацию и проверю ее вес. Это даст мне некоторую информацию, - поспешно объяснил он нам, хотя мы так и не поняли, что именно он собирается сделать.

 Закрыв комнату, он нажал на блестящий круг на стене, и я почувствовал тяжесть в теле. Я лег на пол в полном изнеможении.

- Невероятно! Ее вес- как вес ребенка! Должно быть, у вас пористые кости и отсутствуют внутренние органы. Я должен попросить вас остаться на какое-то время. Я хотел бы провести ряд исследований. В моем путешествии в другие пласты реальности и времена я научился многому и взял образцы техники. Но я впервые вижу представителей другой реальности настолько близко!

- Нам надо лететь! - строго сказал Ки.

- Простите, - тихо произнес странник и немедленно покинул комнату, положив Дуа на мягкие ткани. Мы направились за ним. Он выглядел расстроенным и подавленным.

- Я увлекся. Вам, конечно, это все неприятно. Понимаю. И прошу принять мои извинения. Только напоследок прошу позволить мне как ученому-инженеру осмотреть ваш корабль.

- Хорошо. Только не трогайте больше Дуа, - ответил Ки очень серьезным голосом. А затем взял Дуа на руки и, медленно спустившись по канатной лестнице вниз, отнес ее в пассаролу. Я и странник последовали за ним. Странник казался чрезвычайно удивленным, увидев пассаролу.

- Она управляется энергией души.

 Он осматривал и ощупывал все, что мог увидеть. Когда же он собрался взять в свои ладони белую светящуюся птицу, то Ки остановил его одним лишь взглядом. И странник понял, что эта птица- сокровенна.

- Прошу, помогите нам, - услышали мы слабый голос Дуа.

- Как?

- Вы побывали в стольких мирах. И вы должны знать, как нам попасть в мир кораблей-птиц, кораблей-химер...

- Но я никогда не видел подобных кораблей.

- Это живые корабли, прибывающие из далеких неведомых глубин. Я должна из разыскать. Именно поэтому мы покинули наш мир! Помогите!

- Единственное, чем могу помочь- указать дорогу в один из межмировых пространственно-временных тоннелей. Но предупреждаю: там хаос и мощные завихрения энергий. Однако вокруг- сплошные нестабильности, окна и порталы, и если ваша пассарола управляется магией души, то она найдет верный путь. Там вероятность найти нужный мир намного выше. Но вы должны твердо знать, что ищете. Иначе хаос смоет вас в небытие. И вы выпадете из времени. А таких миров вне времени очень много. Об этом мне сообщил один из жрецов древнего храма. И, более того, я сам чуть не попал в один из таких миров. Если вы там окажетесь, то можете попасть в петли и будете проживать какой-то эпизод свой жизни снова и снова, не помня своего прошлого. Я разрабатываю костюм, защищающий от состояния безвременья. Но он еще не готов.

 Вдруг его речи прервал переливающийся звук. Мы оглянулись.

- Джиллиан, вернись на дирижабль! - крикнул странник странному существу.

 Я увидел тело, похожее на женское с золотой кожей, блистающей во тьме, с кристаллоподобными глазами и ниспадающими до пят волосами-золотыми волокнами. На голове существа был сверкающий обруч.

- Джиллиан, немедленно возвращайся!

- Кто это? Ваша пленница? - спросила Дуа.

- Нет. Я нашел ее на одном из астероидов. Не знаю кто она и откуда, но она была ранена. Если, конечно, это можно было назвать раной. Я подобрал это существо и дал ему имя в честь моей сестры. Оно кажется безобидным, и я конечно же, пользуюсь случаем и всячески его исследую. Я достиг поразительных результатов, но вам это вряд ли будет интересно.

- Откуда она? Вы ей тоже резали руки? Искали кровь?

- Да. Но вот кто она и откуда- не имею ни малейшего представления. И вообще, может это ни она, и ни он. А оно.

- Она зовет вас.

- Знаю.

- Вам следует идти, а нам с вами - расстаться.

- Хорошо. Но я вам покажу дорогу к пространственно-временному тоннелю. Более того- я этот тоннель для вас открою. У меня есть специальный прибор.

 Когда странник направился к своему дирижаблю, я вдруг осознал, что он- действительно наш ключ.

 

 Пассарола мягко взлетела. Дирижабль сверкал своими гранями, кристаллу подобный. Он величественно плыл вперед по океану черной материи. Дуа затихла. Она выглядела очень бледной. Ки с сочувствием смотрел на нее. Знаю, он готов был вернуться домой в любой момент и бросить все эти тщетные поиски. Но не мог.

- Что ожидает нас впереди? Шторм? Тихая водная гладь? А, может быть, пламя звездных поверхностей?

 Мы затихли и слились с пустотой вакуума вокруг.

 Вдруг дирижабль резко остановился. И от него во все стороны полетели волны, искажающие все вокруг. Все заискрилось, свернулось и рассыпалось брызгами. И мы исчезли.

 А были ли мы?

 

 В черной бездне был слышен лишь чей-то плач. Громкий и надрывный. Я старательно впивался взглядом в темноту, чтобы разглядеть того, кто так отчаянно плачет. Но мои глаза были бессильны, а потом я понял, что у меня нет глаз. И я закрыл эти невидимые и несуществующие глаза. И тогда передо мной предстали парящие в невесомости водяные капли. Они сталкивались, поглощая друг друга, и разъединялись, образуя новые формы, обтекаемые и аморфные. А потом я почувствовал воду. Я парил в ней. Или же... я сам был водой? А, может, меня никогда и не было вовсе?

 Наверное, именно сейчас я распадаюсь, и моя личность уничтожается, перестает существовать как отдельная индивидуальная единица. Наверное, мне бы хотелось, чтобы меня спасли. А, впрочем, нет. Я бы хотел остаться здесь, в этих мировых бесконечных водах, теплых и материнских. Должно быть, я готов родиться вновь, заново воплотиться и обрести форму. А если я больше никогда не обрету форму, навеки оставшись частью чего-то, мне не ведомого? На меня капнули чьи-то слезы. И я увидел лицо Дуа.

 Все было на месте. Пассарола мягко плыла по темным изумрудным водам, а вокруг нас тесно обступили мрачные острые угрюмые скалы. Из расщелин порой вспыхивали радужные сияния с белой сверкающей пылью внутри. Скалы млели, словно миражи в пустыне. И вся это система мрачных скал и изумрудных вод находилась в чем-то огромном, похожем на гигантский прозрачный пузырь. Его стенки ровно колыхались словно на ветру. А что же за ними? Стояла зловещая тишина.

- Где мы? - только и сумел произнести я.

- Ты действительно ожидаешь от нас ответа? - недовольно спросил Ки, внимательно разглядывая стенки пузыря.

 Дуа зачарованно вглядывалась в поверхность воды, в глубинных недрах которых плавали гигантские длинные и округлые существа.

- Придите, жители этого мира! Явите себя! - закричала Дуа.

Эхо гулко и неправдоподобно громко отразилось от скал, легкая дрожь прошлась по стенкам пузыря.

- Где ваша смелость?

- Дуа, это безрассудство! Не привлекай внимания! - перебил ее Ки и схватил за руку, завернутую в белые ткани. Именно эту руку ей порезал странник на дирижабле, и теперь рука истекала прозрачной жидкостью. Ки извинился и тотчас отпустил пораненную руку.

 Дуа села на пол, опустив голову.

- Пассарола привела нас сюда. На это должны быть причины. Значит- здесь что-то есть. Следы присутствия или само присутствие.

- Мы можем медленно поплыть вперед. Рано или поздно эта река нас куда-то выведет- предложил Ки.

- Я сомневаюсь, что это река...

- Не важно, что это. Мы видим реку. Мы можем использовать этот образ и плыть вперед. Или же взлететь ввысь и покинуть это место. Решать тебе.

 Я ощущал, что меня касаются невесомые ласковые нити, которые, невидимые нам, парили вокруг в большом количестве. Они даровали мне успокоение. Я начал свое бесстрастное наблюдение. Я всматривался в даль.

 Вдруг из-за поворота реки и острых скал показалось сияние, которое превратилось в трепещущую радугу. Полупрозрачные силуэты и парящие в воздухе белые нити проявились следом. А водная гладь задрожала.

- Кто-то приближается. Они тебя услышали! - обратился я к Дуа.

 Мы втроем в порыве болезненного вдохновения обратили свои взгляды на трансформацию у скал. Из-за поворота в радужных лучах, сверкающих нитях и бестелесных полупрозрачных материях показалась небольшая лодка-ладья. Но, чудо! Ее лик напоминал нашу пассаролу! Такие же округлые формы птичьего тела, тонкая искусная резьба и большие глаза на корме. Только эта ладья была намного меньше по размерам, была сделана не из дерева, а из непонятного кристально белого вещества, испускающего свечение, с витиеватыми сложными золотыми узорами, а глаза... Они были невероятного ярко голубого цвета с бездонно черными зрачками. Они мигали. Они были живыми. В этой ладье тоже была заключена душа! Мы внимали этому прекрасному зрелищу, не в силах отвести взор.

- Кто вы? - смело спросила Дуа и добавила:

- Я знаю, что вы можете нам помочь найти кораблей-птиц и тех, кого они у нас забрали!

 Но ладья не дала никакого ответа.

- Почему вы не в силах ответить на этот простой вопрос? Неужели так тяжело проявить сострадание? Вы когда-нибудь кого-нибудь теряли? Вам, должно быть, неведома тяжесть потерь, разрывающая душу в клочья!

- Дуа, прошу, не кричи.

- Нет, я буду кричать! Я отправилась неведомо куда, обрекая нас всех на гибель наших нынешних форм и жизней! И я имею право получить ответ!

 Ладья остановилась недалеко от пассаролы.

- Можете не отвечать! Я все равно найду его! Найду! - крикнула Дуа и неожиданно для всех нас прыгнула в воду и поплыла к ладье.

- Дуа, стой! Не делай этого! - Ки готов был прыгнуть за ней следом, но я удержал его.

- Пусть уж лучше рискует один из нас, чем мы все, - сказал я тогда, хотя совершенно так не думал. И в моем теле откуда-то появилась невиданная сила, с помощью которой я смог удержать Ки, хотя был значительно меньше него.

- Ты прав, - смиренно согласился Ки.

 Я ощущал клетку на моем сознании. Я молча и безучастно наблюдал, как Дуа подплывала к сверкающей ладье. Но как только она ухватилась за ее борт, пытаясь залезть внутрь, она громко закричала. И гигантским радужным лучом ее отбросило обратно. Затем этот же луч поднял ее в воздух и занес внутрь пассаролы, а внутри радужного луча начала зарождаться золотая пыль и золотое свечение, из которого материализовался высокий молодой мужчина с пышными волосами и бородой. Он был одет в дорогие длинные одежды, вышитые золотом и драгоценными камнями. На его голове сияло нечто наподобие короны, а в руках он держал длинную золотую палку с золотым сверкающим шаром на конце и золотыми лепестками лилий у его основания. Сам он весь искрился золотым свечением, а из головы его испускал брызги радужный фонтан. За его спиной мы увидели мерцание далеких звезд, а глаза его, большие, такие же ярко голубые, как и глаза его ладьи, смотрели на нас с превосходством и осуждением, которое происходило не столько от чувства неуязвимости и осознания своей власти и силы, сколько от вековой мудрости.

 Дуа, пораженная, с усилием встала на ноги и с вызовом посмотрела в глаза этому неведомому жрецу и хранителю вселенского порядка.

- Пусть вы и сильнее, но я вас не боюсь! - сказала Дуа удивительно спокойным голосом, в котором все же чувствовалось непокорность.

 Мы с Ки стояли, словно в полусне. Я вообще не мог произнести ни слова.

- Всему свое время, - глухим голосом, не разжимая губ, произнес жрец.

- Не говорите загадками! Не уходите от ответа! Если вы такой могущественный, то наверняка знаете, какие пространства нам пришлось преодолеть. И знаете, кого я ищу! Укажите мне путь к нему!

 Глаза жреца еще пуще загорелись дивной голубизной, что даже Дуа невольно сделала шаг назад.

- Не остановить цикл. Не воспрепятствовать. Примите это. Отпустите. И уходите с миром.

 Слова жреца мне показались мудрыми. Где-то глубоко внутри я всегда это знал. И я уверен, что Ки так тоже думает. Лишь нелепая погоня за химерами увела нас так далеко от дома. Но Дуа так не считала. С горящими глазами она закричала:

- Я не сдамся! Верните мне ЕГО!!!

 Жрец могущественно ударил жезлом о днище ладьи, и из ниоткуда возникли стаи разноцветных птиц с самым дивным оперением. Эти птицы, прекрасные дети небес, взвились ввысь, превратились в вихрь и кинулись в нашу сторону. Их крылья, несмотря на видимую бестелесность, били жестко и нещадно. Все вокруг начало мелькать, раздваиваться и умножаться на само себя. Многоцветный вихрь-омут закружил нас, и мы растворились в нем без остатка.

 Затем все вокруг преобразовалось и обрело облик огромной голубой пещеры, из черных недр которой исходило сияние. И вдруг в эту пещеру бросилась толпа белесых полупрозрачных существ. Они толкались, гудели, суетливо торопились, словно вход в эту пещеру был единственным для них спасением. Существ было очень много, а вход в пещеру- довольно узким, так что количество существ увеличивалось на глазах, толпы белых тел слились в одну безликую массу, образовали горы, которые грациозно восстали и окружили нас полукругом, а затем со всех сторон двинулись на нас, подобно белым остывшим глыбам с холодным дыханием прерванной жизни. В этот миг я посмотрел вверх, в пустоту и подумал лишь об одном.

 Неужели нас ожидает Небытие?

 18.

 

 - С днем рождения! - добродушно произнесла Мария Фернандес, ставя на запыленный стол приготовленный в домашних условиях торт.

- Не стоило, - Альберто выглядел смущенным.

- Да ладно вам! Вы же здесь уже почти семь месяцев живете, уже стали своим! - засмеялась Мария Фернандес.

 Хуан Гарсия захлопал в ладоши.

- Я еще фейерверки купил на вечер.

 Зазвенел сигнал приближающегося поезда, и Мария Фернандес в спешке покинула будку.

- Поезда стали ходить по этой ветке намного чаще, - задумчиво произнес Хуан.

- Да, власти собираются ее реставрировать и вновь пустить в использование.

- Это значит, что...

- Это ничего не значит. Нужного нам поезда как не было, так и нет. И вряд ли будет. Смотрите на вещи реально. В этом случае загруженность железной дороги не играет никакой роли.

 Хуан Гарсия отрезал себе огромный кусок торта, а за окнами с диким шумом промчался грузовой состав. Когда все затихло, Мария Фернандес вернулась в будку и принялась разливать всем домашний лимонад, больше похожий на сидр.

- Скажите, сколько раз вам удалось увидеть поезд? - неожиданно для всех обратился Альберто к Марии Фернандес.

Та впала в задумчивое состояние, а потом неуверенно ответила:

- Ну... раз семь- восемь точно видела. А может и десять.

- Ну тогда почему он больше не появляется?

- Может, почувствовал, что вы за ним охотитесь и спрятался от вас? - засмеялась Мария Фернандес.

Для нее погоня Альберто за поездом уже давно превратилась в некую забавную странность и прихоть эксцентричного ученого.

 Ее смех сильно расстроил Альберто.

- Думаю, с меня хватит. Завтра начну собирать вещи.

- Но вы не можете сдаться! - запротестовал Хуан.

- Хотите- оставайтесь. Вам в распоряжение вся моя техника и мои дневники. Пользуйтесь. Я же вернусь в пустыню Атакама. По крайней мере, там я смогу принести хоть какую-то пользу.

- Решение ваше- но, возможно, вы упускаете шанс всей вашей жизни, - не уступал Хуан.

- Я здесь больше не останусь.

- Жаль, я к вам привыкла, - простодушно сказала Мария Фернандес.

 Даже не притронувшись к торту, Альберто вышел на улицу и в состоянии сильной задумчивости посмотрел на раскинувшуюся вокруг пустыню. Жара давила нещадно, небо рдело яркой синевой. Справа виднелись тусклые белесые очертания города, плавящегося в знойных лучах, а слева- бескрайние пески и песчаные горы. Впереди сверкали на солнце ржавые рельсы, которые власти вскоре обещали отремонтировать. Рельсы уходили в никуда. Оба конца.

 Альберто закрыл лицо руками и сел на раскаленный рельс. У него было чувство, что он теряет себя, свое время и свои годы. Этой железной дороге будет подарена новая жизнь. А кто подарит жизнь ему, Альберто? Кто вернет потерянные годы? Да и нужны ли они ему? У него нет ни жены, ни детей, лишь пыльная лаборатория под высокими сводами в пустыне Атакама, затерянной среди безмолвных пустошей, да холодные молчаливые звезды, настолько далекие и уже мертвые, что могут только дать свет, каким он был много миллионов лет назад. И есть еще старая мама в чилийских горах Патагонии, с которой он редко видится из-за труднодоступности горной деревни. То оползни, то сход лавин. Опасные, пролегающие над пропастью дороги, вечно размытые и заваленные валунами, сошедшими с гор. Вернуться назад? Для общения с холодными звездами и матерью, к дому которой ведут дороги, размытые горными ливнями?

 Альберто решил погулять в пустыне, взобраться на холмы и разобраться со своими мыслями. Поблагодарив Марию Фернандес и Хуана Гарсию за поздравления и торт, он упаковал свои немногие вещи, оставив почти всю аппаратуру на старой станции. А затем вышел в огненный воздух и пошел по красному мелкому гравию вглубь пустыни. За его спиной прогрохотал очередной поезд. Он потерял счет времени и просто шел вперед, всматриваясь в плавившиеся очертания гор у линии горизонта до тех пор, пока какая-то неведомая сила не заставила его остановиться и оглянуться назад. Оказалось, что солнце уже низко склонилось над землей, окутав все легкими огненными тенями. Альберто в недоумении смотрел по сторонам, ощущая острое непреодолимое желание вернуться на станцию. Скоро начнет темнеть. Надо торопиться. Быстрым шагом он направился назад, по пути думая о возвращении домой и предстоящих встречах с теми, кого он давно оставил.

 На станции его ждали взволнованные Мария Фернандес и Хуан Гарсия.

- Где вы были, профессор? - воскликнул Хуан.

- Надо было обдумать кое-что.

- Нечего делать в пустыне. Особенно в такую жару! Иначе начнете видеть миражи, станете их преследовать и загубите себя, сгинете в пустыне. Таких случаев было много! - недовольно проворчала Мария Фернандес.

- Я недалеко ушел от станции, - неуверенно возразил Альберт.

- Да мы даже из виду вас потеряли! - не унималась Мария.

- Не страшно. Он же вернулся, - поддержал Хуан.

- Тихо! Вы слышите? - вдруг громким голосом сказал Альберто.

Все начали прислушиваться к звукам пустыни.

- Кажется, приближается поезд, - констатировала Мария Фернандес, а потом удивленно проворчала:

- Но меня никто не оповестил о нем.  Наверное, вновь неплановый состав с рудников. Надоело!

 Она молниеносно скрылась в сарае и вынесла оттуда флаги железнодорожного работника.

- Смотрите, это... дым? - спросил Хуан, усиленно вглядываясь в даль.

- Мое зрение очень плохое, - сообщила Мария Фернандес и с серьезным видом приготовилась встречать поезд.

- Похоже на дым. Может, поезд сошел с рельс? - предположил Альберто. Какой-то азарт накрыл его, и адреналин воспылал в крови.

 Дым тем временем нарастал и приближался. Затем послышался гудок. Но очень странный гудок. Длинный, приглушенный и словно бы отраженный в эхо.

- Должно быть, это сигнал бедствия. Надо об этом сообщить! - закричал перепуганный Хуан.

 Мария Фернандес нерешительно переминалась с ноги на ногу, не зная, что ей предпринять.

- Постойте! Кажется, я вижу очертания поезда! - сказал Альберто, всматриваясь в далекую дымовую завесу.

- Не может быть! Матерь Божья! - воскликнула Мария Фернандес, всплеснув руками.

- Что? Что такое?!- вскричал Хуан.

- Это же... Это...

 Но Альберто и сам видел. Из дымки на него надвигался тот самый поезд. Он шел по рельсам плавно, медленно, словно парил по воздуху. Паровоз образца начала двадцатого века, черный, шершавый, казался совершенно новым, сильным и мощным. Он выпускал густую струю серого дыма и издавал протяжный свист, который гулом отражался о бескрайность пустыни и звучал подобно неведомым сиренам в океанских просторах. От этого звука щемило душу. Альберто застыл как вкопанный.

- Аппаратура! - закричал Хуан.

 Он установил камеру, включил все имеющиеся датчики и сенсоры. А потом, дрожа от волнения, начал просто наблюдать, одновременно поражаясь бездействию Альберто.

 Поезд медленно надвигался. Когда паровоз проплыл мимо, то можно было заметить, что в кабине машиниста никого нет. За паровозом медленно потянулись вагоны. Мария Фернандес громко ахнула и начала креститься, когда в вагонах увидела людей, спокойно сидящих внутри.

 Взволнованный Хуан подошел к Альберто и сказал:

- Профессор, оборудование все фиксирует и записывает. Вы наконец получите желаемое! Я просто глазам не верю!

 Альберто как-то серьезно на него посмотрел и ответил:

- Позаботься об этой информации.

 Хуан в недоумении покосился на Альберто.

- Поезжай в пустыню Атакама, найди доктора Круза. Передай ему записи.

- Но вы и сами...

- Послушай! Обещай сделать то, о чем я тебя прошу! - голос Альберто был тверд как никогда.

- Хорошо, обещаю, но что вы...

- Я должен получить ответы.

- Вы собираетесь…? - начал Хуан Гарсия, но вопрос так и не закончил.

 Альберто с благодарностью на него посмотрел и, ничего не ответив, изо всех сил побежал к поезду. Вагоны скрипели. Пассажиры мирно сидели внутри, словно не замечая, что творится у них под носом. Альберто с разбегу запрыгнул на ступени медленно скользящего поезда и окинул всех и все прощальным взглядом, в котором так же победным огнем сверкало чувство гордости за свое достижение.

 Мария Фернандес схватилась за сердце и принялась усердно молиться. Хуан Гарсия, ошеломленный, стоял с открытым ртом, а потом, вспомнив об оборудовании, кинулся к камере и стал снимать крупным планом удаляющегося в небытие Альберто, стоящего на ступенях вагона. Снимал он до тех пор, пока поезд не скрылся из виду в густом дыме-тумане. Потом исчез и туман. Мария Фернандес, громко ахнув, села на песок, уже не в силах даже молиться.

 Хуан Гарсия со смесью печали и вдохновения произнес, глядя за горизонт:

- С днем рождения, профессор!

 

 

19.

 

 Я видел все свои ипостаси и воплощения. Не то, чтобы видел глазами. Скорее, ощущал. Ощущал их вибрации, сильные, яркие и неповторимые. Все мое существование предстало передо мной, раскинувшись по измерениям, пластам, временным линиям, завихрениям. Они мелькали и плавно обтекали меня нынешнего. Все мои ипостаси. И не только мои. Словно я мчался сквозь сердцевину самой вселенной, стреле подобный. В одно неразделимое целое слились отголоски, отражения, следы и тени, копии и оригиналы, причины и следствия. Этот туннель вел нас сквозь расщепление наших личностей, глубоко под поверхностью мировых вод, и от нас расходились круги, мы создавали колебания и меняли частоты. Зеркала, уводящие друг в друга и создающие вечные коридоры, ведущие в никуда; дышащие влажные сферы; темные тоннели, пересекающие области вечной тьмы, никогда не знавшей света; двери, распахнутые навстречу пустоте; всевидящие очи, всепроникающие создания, многоликий хаос, объятый высшей гармонией; и само дыхание Бытия. И я понял... Вот они- города, которых нет. Вечно мертвые и вечно живые, существующие вне времени и пространства, обреченные на вечное забвение, слепки жизни, остатки сновидений, миражи, разорванные в клочья пульсом вечного развития, полу рассеявшиеся в тумане. Их врата наконец были для нас открыты.

 И нашим взорам предстала треснувшая земля, синяя и иссохшая. По ней летели невиданные мной машины, длинные и большие, словно змеи. Мы пронеслись мимо друг друга, а на поверхности, покрытой белым полупрозрачным песком, начали проступать буквы и иероглифы погибших цивилизаций. Даже тех, которым еще предстояло зародиться, ведь для этих миров не существовало будущего. Оно и мертво, и еще не рождено, как и все, когда-либо созданное и сотворенное. Города, которых нет, возвышались над всем существующим потому, что сами не принадлежали времени и с жадностью поглощали все, что выпадало из временных рек, морей и океанов. Поглощали и порабощали, лишали будущего, отбирали прошлое и бальзамировали в никогда непрекращающемся настоящем. В несуществующих просторах парили, передвигались и перемещались самые разнообразные аппараты, летающие, плавающие и ползающие, материальные и нематериальные, живые, полуживые и неживые, сотворенные самыми разными формами жизни. Они проносились мимо, одурманенные иллюзией призраки. В подобии неба стройным рядом летели аппараты, вместо парусов у которых было по два белых воздушных шара. Они стремились к черному отверстию в небе, жадно ныряли туда и растворялись, слепцы, по ту сторону, в мире не менее несуществующем, чем этот. Кто их освободит? Кто разрушит мираж?

 Непреодолимое притяжение. Вечный повтор. В этом есть определенная сладость, подобная утешению и прозрачной родниковой воде. Вода? Почему вдруг вода? Здесь ведь нет воды. Как выбраться из этого места? И будет ли выход действительно выходом, а не очередной иллюзией? Внезапно я ощутил такое непреодолимое желание заснуть и такую невозможность с этим желанием бороться, что беспомощно стал озираться вокруг, почувствовав в этом дурное предзнаменование. Дуа и Ки куда-то пропали, или, точней сказать, предстали невнятными размытыми тенями. У меня не получилось их позвать. Откуда-то сверху на нас снизошли большие полупрозрачные желтые шары. Упавшие луны, подумал я. Они беззвучно парили рядом и словно пытались затуманить мои последние проблески разума. Потом я заметил, как из стен пассаролы начали выплывать желтые шары поменьше. Они были так близко, что я коснулся их рукой. Моя ладонь вошла в их недра, и я ощутил прохладную, чуть плотную водянистую субстанцию. На нас упали луны, не покидала меня мысль. Шар был настолько приятен на ощупь, что мне хотелось еще раз запустить в него руки. При этом мне казалось, что, погружая руки в лоно упавших лун и планет, я прикасаюсь к их сокровенному естеству, постигаю их высшую суть и отчасти становлюсь ими, сливаюсь с ними, и мы преображаемся в нечто иное, имеющее большую ценность, чем то, что мы есть. Шаров становилось все больше, я в какой-то эйфории погружал руки в их влажные недра, при этом не замечая, как мы теряем ориентиры и погружаемся в забвение с головокружительной скоростью. До этого момента мы были заблудившимися путниками, ищущими выход и сохранившими свои личности и осознание, но теперь... Мои глаза закрывались, и мне никаким образом не хотелось ничего менять. Но потом я увидел то, что встряхнуло меня, насильно разбудило, вытащило цепкими когтями из озера забвения.

 Никогда не забуду то, что я увидел. Длинная и огромная железная змея, с дикой скоростью летящая над мертвыми песками. И множество окон. Внутри змеи- люди, в состоянии великого удивления взирающие на то, что творится во внешнем мире. Один из этих людей, мужчина с темными волосами, в неистовстве стучал по окну и что-то кричал. Он смотрел прямо мне в глаза, словно обращался напрямую ко мне и просил, умолял меня вызволить его. Его глаза горели бешеным огнем, а губы в жаре произносили слова, которые я не мог расслышать. Но что мог сделать я? Мы сами были порабощены хаосом неизвестности, будучи пленниками этих неведомых мест. Вероятно, он возлагал на меня какие-то надежды, думал, что мы можем даровать ему спасение. Может, его поразил вид нашей пассаролы, и он усмотрел в ней знак свыше? Он так отчаянно что-то мне кричал, что мне оставалось лишь молча смотреть ему в глаза, чтобы оказать ему хоть какую-то поддержку и сочувствие. Я смотрел на него до тех пор, пока обреченная на вечное скитание змея не скрылась в одном из порталов в небе. Портал этот тут же захлопнулся, но рядом с ним я увидел скопление пыли. Почему-то это привлекло мое внимание, и я окончательно проснулся. Скинув с себя нити опутавших меня химер, я обрел четкость видения. Тот кричащий человек разбудил мою бдительность, дал мне пощечину своим отчаянным беззвучным криком, привел меня в чувства и вернул мне ответственность за мою жизнь. Возможно, он нас всех спас от забвения.

 Я бросился к застывшим и неподвижным Дуа и Ки, их глаза были подобны чистому прозрачному, но совершенно неживому стеклу. Я кричал им в уши, бил их по щекам, заставляя проснуться, вернуться к жизни из небытия. Дуа очнулась первой и с ужасом в глазах подбежала к белой птице в сердцевине пассаролы, сжала ее в своих ладонях, усилием воли направляя в сторону пылевого скопления, на которое ей указал я. Я был абсолютно уверен, что тот кричащий человек был моим маяком из мира застывшего безвременья, и что это пылевое облако в дали являлось возможностью освободиться из плена миражей и кинуться в буйные реки Бытия, плыть по ним, нырять в них, раниться о камни, разбиваться, тонуть- но продолжать при этом жить вместо того, чтобы быть порабощенными самоповторяющимися забальзамированными мгновениями. Пассарола послушно неслась к пыли.

 И я снова увидел пустыню. Бескрайнюю пустыню с высокими, гладкими, величественными барханами. Под темно синим, почти что черным небом застыли в вечности корабли, обдуваемые песками. Многие корабли почернели от старости, и их полусгнившие тела торчали из песков, забвенные, словно обломки их собратьев на дне мирового океана. Встречались и довольно странные и непонятные конструкции, вырастающие из песка, словно дикие мертвые кристаллы, почившие в тщетных попытках достичь небес. Где-то виднелись и хрустальные замки, парящие в своих бестелесных измерениях над бренной суетой великой иллюзии. Все это сонной одурманивающей пеленою окутывало меня. Я стал терять свое прошлое и забывать, кто я и откуда. Но пассарола несла нас к пыли, которая, приближаясь, становилась ярче, а потом осыпала нас дождевыми каплями.

 Вдруг перед моим взором возник старинный корабль, огромный и статный. Он находился прямо на вершине бархана, словно на гребне волны. И его паруса, тугие, крепкие и многовековые, колыхались на ветру, и звук был громкий и даже словно бы живой. Мгновение- и я ощущаю холодные пески под ногами. Вокруг- барханы-волны. Они переливаются и перекатываются.

- Как вы сюда попали? - услышал я голос.

 Из корабля вышел человек в белом одеянии, которое полностью скрывало его. Лишь глаза, странно зеленые, сверкали на фоне разбрызганной вокруг темной синевы.

 Я огляделся и вокруг и словно бы взглянул на нас в первый раз. Пассарола? Дуа и Ки? И я? Я начал вспоминать.

- Вас почти что поглотило небытие. Но я по счастливой случайности заметил вас на периферии и привлек ваш корабль сюда.

 И тут я вспомнил все. И вновь обрел себя.

 Дуа упала на мягкий прохладный песок.

- Я почти что распалась... - прошептала она в страхе.

 Ки молча сел на песок. Он выглядел очень плохо. Будто он почти что исчез насовсем.

- Как вы здесь оказались? - спросил нас мужчина в белом.

- Я искала бесценное... То, что когда-то у меня отобрали корабли-птицы. Мы покинули наш мир ради этих поисков. И, кажется, почти нашли. Я уверена, что была очень близко. Но потом... нас отправили сюда. Силой обрекли на забвение, - рассказала Дуа и закрыла глаза.

- Вам повезло. Вы сохранили себя.

- А как же вы сохранили себя? - спросил я.

- То, что вы видите- тоже иллюзия. У меня нет тела. Но я адаптирую себя так, чтобы вы могли меня беспрепятственно воспринимать и понимать.

- А как вы выглядите на самом деле? - спросила Дуа тихим бесцветным голосом.

 Все силы и жизненные соки покинули ее. Она поднесла к глазам свою раненую и плохо забинтованную руку, оттуда сочилась полупрозрачная бесцветная жидкость. Лишившись гравитации, она воспаряла вверх и растворялась в воздушных потоках неведомого мира.

- Вы не можете увидеть мою настоящую форму. У меня нет формы в привычном вам смысле.

- Вы- дух

- Все мы- дух.

- Я хочу спать. Хочу заснуть...

- Не засыпайте. Вы можете впасть в забвение.

 Человек в белом подошел к Дуа и приложил руки к ее голове.

- Что вы делаете? - спросил я.

- Помогаю.

 Через какое-то время Дуа открыла глаза.

 Темно синие тучи, низко летящие и грозные, контрастировали с песчаными дюнами и создавали непередаваемую атмосферу чего-то искаженного и перевернутого.

- Как мы можем найти нужный нам мир? - спросила Дуа.

- Вам лучше перестать его искать.

- Я не могу сдаться.

- Эти существа вряд ли позволят вам себя найти.

- Это меня не пугает.

- Кого вы ищете?

- Мою родную душу.

- Он вас оставил?

 Дуа задумалась, а потом тихо произнесла:

- Оставил поневоле. Эти корабли не позволили ему вернуться. Они забрали его.

- Они ли его забрали?

- Что вы хотите сказать?

- Вы так уверены, что это не было его желанием?

- Но мы поклялись...

- Ничто не вечно и вечно все. Клятвы сменяются другими клятвами.

- Так стало быть, мне следует сдаться?

- Я этого не говорил.

- Тогда что мне следует сделать? Я растрачиваю себя. Я догораю.

- А что вы сами думаете?

- Есть ли какой-нибудь способ?

- Я могу вас вывести из этого безвременья. Только вот...

- Что?

- Могу сделать и еще кое-что.

- Говорите.

- Этот мир тесно связан с состоянием бесформенности и безвременья. Здесь все существующее находится в состоянии вечного цикла самоповторения. Сродни замыкающейся иллюзии. Ваши воспоминания и ваш опыт, как и опыт всех когда-либо живущих существ- тоже являются частью существующего. Они так же находятся в обособленном замкнутом вечно повторяющемся цикле. Если вы хотите- я могу вам помочь перенестись в воспоминания, где вы были вместе с тем, кого вы ищете.

 Дуа, изо всех сил сопротивляясь сну, внимательно слушала. Существо продолжало говорить.

- Все будет выглядеть реалистично, правдоподобно и по-настоящему. Вы ничего не будете помнить о вашем прошлом и не будете осознавать цикличность ваших переживаний. Но вы должны будете понимать, что вы застрянете внутри этого воспоминания и по кругу будете переживать время, проведенное вместе. Снова и снова. Одно и то же. Вам это все будет казаться новым и неповторимым. Но на самом деле это будет одно и то же. Тысячу раз. Миллионы раз. Пока кто-то или что-то не заставить вас осознать себя в вечности, покинуть цикл, жить и развиваться дальше. Это единственное, чем я могу вам помочь.

- Но ведь это... то же самое, что жить с тенями, заменяющими все живое...

- Это так. Но вы не будете этого осознавать. Для вас это будет неповторимый опыт. Ваши переживания и ощущения будут, как когда вы это испытали в первый раз.

- Все это… Я словно бы слышала все это раньше. Мне кто-то уже предлагал подобное.

 Дуа рассеяно озиралась вокруг, тщетно пытаясь выудить из своей памяти какие-то давно забытые воспоминания.

 Существо в белом одеянии, окинув ее взглядом, полным сочувствия, промолвило:

- Боюсь, это единственный способ наконец обрести вашу, как вы говорите, родную душу. В противном случае вы вынуждены будете смириться с его потерей и жить дальше.

 Дуа безмолвно наблюдала за летучими песками.

- Вы должны понимать, что никто никому не принадлежит. Мы все едины, но свободны и не порабощены друг другом. На самом деле, даже такое понятие как "родная душа" само по себе является иллюзорным, ибо все мы друг другу родные, но у каждого - свой неповторимый путь. Вы можете пройти часть пути вместе с другой душой, но рано или поздно вам все равно придется идти отдельными дорогами. Всегда есть шанс встретиться снова и пройти часть ваших путей рука об руку. Но не вам решать, когда и как это произойдет. Сейчас вы сами загоняете себя в рамки цикличной петли. Ваши чувства не эволюционируют. Вы застыли на одном месте и не желаете двигаться вперед. Ваша любовь обернулась рабством и клеткой, в которую вы сами добровольно стремитесь. Даже если вам удастся его найти- между вами уже не будет того, что было прежде. Оно безвозвратно ушло, как уходит все в наших жизнях. Уходит, чтобы дать дорогу новому. Таков порядок. Может быть, вы встретитесь вновь. Но сначала придется отпустить. Если вы осознаете все это, у вас будет возможность вырваться вовне. Доверьтесь бытию. Позвольте себе просто быть.

 Дуа погрузилась в глубокую задумчивость.

- Если ты действительно этого хочешь, то тогда стоит пойти на риск, - неожиданно произнес молчавший все время Ки.

 Я удивленно посмотрел в его сторону. Он медленным шагом направлялся к Дуа. Склонившись над ней, он тихо прошептал:

- Мы все поймем.

- Но пассарола одна, - испуганно пролепетала Дуа, взглянув на Ки глазами, словно наполненными переливающимися кристаллами.

- И она должна привести тебя к цели.

- А как же вы?

- Что-нибудь придумаем.

 Человек в белом смотрел в пустоту.

- Вы там будете вместе. Постоянно. Всегда! - говорил Ки с каким-то несвойственным ему жаром и импульсом.

- Но это будет не по-настоящему.

- Настоящими будут твои переживания. Решай.

 Дуа долго молчала, вглядываясь в рассыпчатость песков.

А потом она произнесла:

- Летим домой.

Ки посмотрел на меня с каким-то бессилием, словно я мог что-то изменить или предотвратить. Я лишь взирал бесстрастно на окружающее меня действо.

 Мы забрались внутрь пассаролы. Человек в белом долго смотрел на нас пронизывающим колким взглядом.

- Это лишь очередной цикл с началом и концом, - произнес он.

- Как нам найти выход из безвременья?

- Вы не в безвременье и в нем никогда не были. Это место- лишь один из порогов, ведущих в безвременье.

- Но как мы найдем путь?

- Просто летите вверх. Все само случится.

 Мы плавно начали подниматься ввысь. В глубину удушливого газа синих туч. Пески пропали из виду.

 Дуа подошла к белой сияющей птице и сжала ее в своих ладонях.

- Прости меня...

- Пора увидеть свет нашего маяка, - сказал Ки.

 Он подошел к Дуа и что-то прошептал ей на ухо. Она смиренно кивнула. Птица в ее руках загорелась невиданным огненным светом. Пространство вокруг завертелось и закружилось. Мы с бешеной скоростью полетели вперед, пронзая темноту ночи. Нам навстречу несся свет миллионов разных маяков, далеких и близких. Они пылали, блистали, горели ровным пламенем, пульсировали, возгорались неукротимым пожаром, едва заметно мерцали далекими бледными звездами, и их дыхание овевало нас надеждами тысячи потерянных душ, заблудившихся в непроглядной тьме без конца и без края. Но что-то было не так. Наш маяк не горел.

- Ки, где свет зажженного тобой маяка? - испуганно произнесла Дуа.

- Должно быть, погас или же был погашен кем-то.

- Может, он все же горит? И нам надо искать более усердно?

- Кто знает, сколько десятилетий и столетий прошло в нашем мире с того момента, как мы его покинули.

- Но могло пройти лишь и пару мгновений?

- Да, но маяк не горит. Это значит, что он был потушен вечным движением, поскольку призывал призраков прошлого.

- Мы- призраки прошлого?

- Для нашего мира- да.

- Но куда нам теперь лететь?

- Туда, где мы можем обрести гармонию.

- Разве есть такое место?

- Сожми белую птицу в своих ладонях.

 Я зачарованно смотрел на Дуа, вновь сжимающую белую птицу. Почему-то несмотря на то, что мы затерялись среди миров и света чужих далеких маяков, я чувствовал великое умиротворение, почти что блаженство. Я ощутил свою принадлежность ко всему Бытию. Я вспомнил две свои прошлые жизни и признал те жизни, о которых я не помнил ничего, и четко осознал, что я ни там и ни здесь. Я- везде, я- всюду. Я- свет тех далеких недостижимых многочисленных маяков, я- заблудшие путники, затерявшиеся в ночи. Я- смех, я- плач, я- смирение. Я- город, которого нет. О да, я наконец обрел искомое, то, что манило меня и вело из жизни в жизнь. Этот несуществующий город-мираж, зависший вне времени и пространства- во мне. И не имеет значения, куда мы попадем и где окажемся, ведь за этим- всегда большее. Неисчерпаемое богатство многообразия и обретения себя.

 Лети же вперед, пассарола...

 

 

***************************************

 

 Вода кристально чистая, девственная и невинная. Не тронутая дикостью и безумием. Вокруг- высокие статные горы, подобные дивным изумрудам. С вершин низвергаются жемчужные струи водопадов, привнося в воды фьордов еще большую чистоту. Лабиринты фьордов окутаны легким прохладным туманом.

 Пассарола мягко опустилась в один из фьордов и медленно и грациозно поплыла вперед.

 Дуа и Ки стояли на корме неподвижно. Я зачерпнул воду и намочил губы. Меня охватило невероятное чувство гармонии.

- Куда теперь бежать? - тихо спросила Дуа. Ее взгляд казался стеклянным и опустошенным.

- Может, пора перестать убегать? - произнес Ки.

 Дуа в изнеможении села на палубу и подняла голову, взирая на вершины гор и белые-белые облака.

- Ведь ты не за ним гналась. Ты убегала от себя.

- Надо отпустить...

- Отпусти. Ты так цепляешься за это чувство любви, которой может даже уже и нет, чтобы только придать жизни какой-то смысл.

- Может, его никогда и не существовало? Может, я все это выдумала, чтобы только не сойти с ума от бессмысленности своего существования?

- Просто позволь этому уйти. Позволь этим кораблям-птицам уплыть вовне и скрыться. И главное- отпусти его. Попрощайся с ним и не зови его больше, не преследуй.

- Но... кому мне отдать все эти разрывающие душу чувства? Кому отдать?

- Окружающему миру. И себе. Обрети себя.

- Я пыталась обрести себя...

- Ты пыталась потерять себя, уничтожить.

- Призраки прошлого... Странно, ведь кто-то для нас является призраками прошлого, а для кого-то - мы...

 Я слушал Дуа, и мне казалось, что глаза призраков прошлого смотрят на нас и при этом, мы сами- призраки, заброшенные в край непередаваемого умиротворения.

 Вдруг я заметил плывущую по воде деревянную лодку. На ней кто-то лежал, усыпанный неведомыми белесыми растениями и зелеными хвойными иглами. Ки это тоже заметил и тотчас наклонился за борт, готовясь поймать лодку. Я помог ему привязать лодку к борту пассаролы.

- Кто это? - воскликнула Дуа.

- Мертвая оболочка, - сообщил Ки, спустившись в лодку и осмотрев тело.

 Дуа дождалась, пока Ки вернется на пассаролу, после чего спустилась в лодку и села у изголовья мертвеца. Мы с Ки молча наблюдали. Дуа погладила мертвого странника по голове и поправила покрывшиеся инеем волосы, а затем запела. Невероятно грустную, бесконечно печальную песню, пронизывающую насквозь все существо. Мы застыли, и время остановилось. Слышен был тихий и кроткий плеск водной глади и невесомый шум водопадов. Невероятное мгновение, которому чудесным образом удалось обрести очертания вечности...

 Наше печальное умиротворение было прервано громким звуком со стороны. Я оглянулся и увидел большой якорь, сброшенный с деревянного летающего корабля. Корабль завис в воздухе, а якорь беспомощно бился то о горные камни, то о безмятежную водную гладь. На нас смотрели перепуганные люди. Один из них решительно спустился вниз по канату.

- Это ваш друг? - спросила Дуа.

- Отдайте нам его. Очень вас просим! - взмолился человек на канате.

- Но от него осталась лишь оболочка, - произнесла Дуа.

- Мы пришли, чтобы развеять его тело. Его душа желает этого. Мы очень долго искали его, а потом услышали вашу песнь, и нам все сразу стало ясно.

 Дуа покорно вернулась на пассаролу, а Ки отвязал лодку и позволил ей плыть дальше.

 Человек на якоре поймал сброшенные с корабля веревки и поспешно привязал лодку, после чего забрался по канату на борт, и корабль, подняв якорь и лодку, набрал еще большую высоту и улетел.

- Они вернулись за ним...- с тихой грустью произнесла Дуа.

- Мы бы тоже вернулись друг за другом, - сказал Ки, как-то странно посмотрев на Дуа. Потом он долго вглядывался куда-то вдаль, и я наконец заметил, что привлекло его внимание. Большой старый маяк на одной из гор.

 Пассарола мягко взлетела и направилась к маяку. Перелетев через пушистые, густые изумрудные леса и источающие первозданную свежесть водопады, мы приземлились возле маяка. Рядом стояла деревянная пристройка, а вокруг цвели прекрасные бледно розовые и белые деревья, подобные невесомым облакам. Отсюда открывался поистине прекрасный вид, при взгляде на который вновь хотелось жить. Тишина стояла непередаваемая.

- Может, этот маяк принадлежит людям с того корабля? - спросила Дуа. Но никто не ответил.

 Мы ступили на мягкую траву и пошли к маяку. Внутри никого не было.

- Это место кажется мне безопасным, - сказал задумчиво Ки.

 Дуа тревожно ходила кругами. Мы с Ки поднялись на второй этаж маяка и увидели там огромную стеклянную лампу. Ки прикоснулся к ней, что-то прошептал, и огонь вспыхнул внутри лампы.

- Скоро стемнеет. Нам нужен свет.

Когда мы спустились вниз, то застали Дуа в слезах.

- Почему ты теперь плачешь? Это прекрасное место. Мы могли бы здесь остаться.

- Остаться? - кажется, слова Ки сломили ее.

- Да. Именно так. Мы не можем вернуться в наш мир, почему бы нам не остаться здесь?

- Но я хотела...

- Снова куда-то лететь?

- Не знаю...

- Но куда?

- Я не знаю!

- Ты опять хочешь отправиться на его поиски?

- Оставьте меня в покое! Прошу!

 Свет маяка создавал вокруг себя блаженное тепло.

- Дуа, мы могли бы здесь остаться на время. Лишь на какое-то время.

- Я не из тех, кто остается...

- Ну что ты хочешь? Искать и преследовать его? Попасть в безвременье? Запутаться в иллюзиях?

- Нет! Но и остаться я не могу!

- Но тогда что ты предлагаешь?

 Дуа молча взошла на борт пассаролы.

- Я полечу одна.

- Невероятно!

- И прошу меня отпустить. Я знаю, что делаю. И, более того, ты сам говорил мне о том, как важно уметь отпускать!

- Но куда ты полетишь?

- На зов сердца. Теперь мы с пассаролой едины. И единство наше достигло своего пика. А вы оставайтесь тут, в безопасности...

- Дуа, постой! Знай, что ты не можешь двигаться в двух направлениях одновременно. Выбор должен быть сделан.

 Дуа протянула руку, показывая Ки перевязанную рану, которую ей когда-то нанес человек с дирижабля. Раненая рука сделалась полупрозрачной и тихо мерцала. Из нее в пространство утекала и развевалась в воздухе сверкающая бестелесная жидкость.

- Посмотри на мою рану. Жизненные силы покидают меня. Что мне остается? Что мне дано? Я таю.

- Я знаю, что это значит. Ты вынуждена подчиниться закону вечного развития.

- Прошлое не нуждается во мне.

- Как и ты в нем. Пора отпустить его.

- А тебе пора отпустить меня.

- Я предвидел, что этот момент настанет и именно поэтому построил пассаролу. Для тебя. Для твоей души.

- Я это поняла, когда в первый раз дотронулась до белой птицы.

- Наверное, действительно пора лететь навстречу новому воплощению. Рано или поздно это должно было случиться. 

- Только не окутывай железными цепями воспоминания обо мне.

- Я лишь зажгу огонь в маяке.

 Дуа нерешительно сжала белую птицу в ладонях и посмотрела на Ки печальным и глубоким взглядом. Таким же взглядом Ки посмотрел на нее.

- Все было не зря. Лети…

 Дуа, ничего не ответив, продолжала смотреть на нас синими глазами, которым вскоре суждено было раствориться в небытие.

 Пассарола, испустив небывалое по своей мощи сияние, взмыла в темнеющие небеса, расправив паруса, как крылья, и помчалась прочь, к недавно появившимся молодым звездам.

bottom of page