Черно-белый хоровод бесконечных берез. Их руки то смыкались, то размыкались, ветви хлестали по лицу тонкими жесткими плетями, рыхлая сырая земля то и дело уходила из-под ног. Талая вода затопила почти весь лес, и отражения тонких стройных рядов белых стволов с черными пятнами гипнотизировали. Непреодолимая мощь весеннего полноводья.

Кружилась голова, губы пересохли, но Амариллис упрямо продолжал бежать вперед, хотя ноги были по колено в воде. От кого он убегал? Он уже и сам не мог вспомнить. В голове пульсировала лишь одна мысль: бежать без оглядки.

Он остановился, чтобы перевести дух. Посмотрел наверх. Кроны ветвей издавали звук, похожий на шипение. Он многое бросил, уходя. Позади осталась потопленная почерневшая от старости и сырости деревянная лодка, осталось и его смирение.

Это была отчаянная битва. Грандиозное, эпическое сражение. Летели копья, брызги крови окрашивали собою черно-белый лес и, как ни парадоксально, тем самым оживляли его преждевременно. Прошлогодние гнилые травы были смяты и задавлены тысячей бегущих ног. Золотые и позолоченные украшения звенели переливчатыми мелодиями, были сорваны и разорваны в клочья порывами, осенней листвой падали в тонкие слои грязного почти растаявшего снега.

В тот день земля помимо крови также укрылась одеялом из золотых резных лепестков, цепей и чешуи. Были и те, кто был покрыт золотой чешуей с головы до ног. А под чешуей- уязвимое обнаженное тело, которое оказалось неготовым к соприкосновению с острыми пиками. Израненные и лишившиеся своей кожи, золотой чешуи, они падали замертво, и кровь их окрашивала близлежащие зеркала озер в насыщенный и густой красный цвет. Красные озера посреди бело-черных берез и последнего снега. Холодные пожары посреди нетронутой девственной белизны.

Они бились до последнего, лишь бы защитить стены города. Города?

Амариллис резко остановился. Огляделся. Почему его преследуют эти образы? Воздух был пропитан промозглой сыростью, и где-то в ветвях кричали дикие птицы. Ноги сами собой вели его по неизвестному маршруту. Уже без разницы. Он все-равно заблудился. Ледяная вода насквозь пропитала обувь и штаны, медленно, но верно пробиралась все выше.

Ветви расступились, и неровный геометрический узор отошел на задний план. Перед Амариллисом предстало величественное озеро. Его воды были почти что непрозрачно черными. И вновь- крики, дрожь, содрогание, отзвуки битвы, стремительное бегство. Вспыхнуло-погасло. И вновь. И вновь. Словно пульс агонизирующего сердца.

Амариллис посмотрел на свою мертвенно бледную руку с синими венами. Когда-то рука эта была покрыта золотой чешуей. А руки держали золотые арбалеты с тонкими длинными стрелами. Защитить любой ценой. Он был одним из тех, кто мог предотвратить надвигающуюся бурю. Но острое как игла копье пронзило его насквозь, разом лишив всех устремлений, чести и гордости. И вот они, полчища стервятников, налетели на него с диким визгом, несокрушимым кличем и отчаянным воем. Они своими когтями сдирали в него чешую. Живьем. И все потому, что она была из чистого золота. Они вырывали вросшие в его кожу золотые цепи и дивные изысканные украшения. Они знали, что это золото- часть его тела, и именно поэтому они были неудержимы в своем неконтролируемом и необузданном желании заполучить все и сразу, пусть даже вырванное с кровью. Они искромсали все то нежное и уязвимое, что пряталось под покровами золотой чешуи и звонких цепей. Они растерзали его, не оставив шанса на спасение. И все же он теперь здесь. В новом теле. Заново родившись, он вновь прошел весь цикл, чтобы вернуться к предыдущему циклу, который оборвался так несвоевременно и несправедливо. 

Вмиг тихая безмятежная гладь озера вспенилась, заволновалась, покрылась волнами и кругами. Воды разомкнулись, зашевелились и задышали. Там, в глубинах, было сокрыто нечто бесценное. Сокровище.

Город этот может узреть лишь тот, у кого чистое сердце. Амариллис помнил эти слова. Ведь именно он их произнес перед толпой, жадно внимающих его изречениям. Сложный витиеватый золотой узор-амулет на его груди жег нещадно, а его лучи накалились и могли прожечь дыры в сердцах противников. Вот показались шпили, купола крыш и храмов, резные стены. Утонченная, воздушная, почти невесомая архитектура, будто сотканная из ветра. Ослепительно белая, почти неземная. Древний город, много веков укрытый надежными тихими водами этого лесного озера. Он восставал с глубин, как птица феникс восстает из пепла. Он являл себя миру, проявлялся и входил в сферу видимости. Мифический город, улицы которого были ослепительной белизны и вели в непостижимые глубины собственного духа. Пустые улицы, над которыми парили призраки ушедших душ. Город на пике своего расцвета, застывший навечно в этой форме, забальзамированный в состоянии покоя и гармонии.

Так пусть же он не достанется никому. Последние капли крови расцвели алыми цветами на белоснежной поверхности нетронутых запачканными ногами дорог. Сохранить любой ценой, пусть даже лишив всех тех, кто его ищет, возможности найти. Их- миллионы, они приходят из внешних границ, привнося сумятицу, смятение, недовольство, мятежный дух и грязь. Они- хаос. Они не достойны не тронутых грязью стен. Этот город чист и не осквернен, так пусть таковым и останется. Заточить его в безвременье и вечном покое, как редкое насекомое в недрах янтаря. Его никто не найдет. Он больше не будет всеобщим достоянием. Он больше не будет никому принадлежать. Никто не будет его искать и взывать к нему.

Величественный воздушный белоснежный город навис над черным озером, словно облако.

Теперь я вспомнил, зачем я здесь, подумал Амариллис.

Ту битву не выиграл никто. Мы все полегли, а город этот был навечно спрятан под толщей озерной воды. Город стал самим забвением. А теперь он медленно рассасывается в нисходящих потока, словно мираж.

Амариллис посмотрел на свои белые замерзшие руки. Они тоже медленно становились полупрозрачными. Он исчезал вместе с городом. Он таял, как весенний снег.

Пусть этот город не достанется никому.

Пусть и я не достанусь никому.