Она была там.
На еще теплом от полуденного зноя гладком кафельном полу, который в ночные часы был окрашен переливчатыми неоновыми всполохами. Только там, в этом окруженном благоуханными джунглями месте, густом, насыщенном испарениями переплетений лиан и лозы, она все поняла. Пряный тяжелый аромат вечерних цветов одурманивал и сбивал с курса. Хотелось свежести, прохлады. Хотелось перерождения. То, что было предметом будничной праздности и приевшейся роскоши, казалось ей недостижимой бездной, источающей поистине неземной свет, буйство неоновых всплесков вызывало головокружение и непреодолимое желание уйти с головой в омут. А округлые очертания дивной пропасти своими мягкими плавными линиями сулили обретение долгожданного блаженного неведения и покоя. Лишь бы забыть, что было до.

Лу неторопливыми шагами прогуливался у своего роскошного бассеина. Он любил совершать подобные прогулки именно с наступлением сумерек, когда таинственное неоновое свечение мягким пухом окутывало окружающее пространство, появлялись глубокие тени, они начинали перешептываться и извиваться в своем непостижимом танце. Ему было трудно определить какого именно оттенка был этот цвет. Эти оттенки были неуловимы, они переливались, становясь то ближе к голубому, то к зеленому, то к аквамариновому, окрашенные глубокой благородной чернью. Это был какой-то не подвластный категориям цвет. Лу наливал красное вино в большой до блеска вычищенный бокал и ставил его таким образом, что стекло превращалось в многогранную призму и расщепляло неон на множество составляющих, подобно калейдоскопу.
От воды поднимался пар, клубился и развертывался, стелился дымкой и плавно окутывал изумрудные сочные и тяжелые листья растений. Эти листья- как восковые, подумал Лу и обернулся, услышав, как кто-то тихой поступью подкрался к нему, стараясь казаться незаметным.

Танец теней на твоем бледном задумчивом лице обескураживал и очаровывал. Не все ли равно теперь? Ты рано или поздно увидишь меня.

И она вышла из переплетений ночных листьев и неуловимых неоновых бликов. Сначала ее чешуя ослепила его своими блестящими почти зеркальными поверхностями, лакированные переливчатые оттенки зеленого, малахитового, изумрудного, аквамариного сливались и смешивались со всеми оттенками голубого и синего, периодически замещаясь на мерцающие искры солнечного янтаря, мимолетные всполохи междуцветий и смежных переходных тонов. Лу был ошеломлен, но не сломлен дивной ядовитой красотой, ослепительной и броской. Он тщетно пытался разглядеть контуры и силуэт, но все было тщетно. Какая ирония- ведь всего несколько часов назад этот дом был наполнен радостными криками и возгласами, детским смехом и невинной непосредственностью. Все было предельно ясно, привычно и нормально. Теперь же перед ним блистала не то дешевая мишура, не то редкая драгоценность, не то порождение иного мира. У этого создания не было лица, не было рук и ног. Это существо было чистым блеском во плоти, многогранным сиянием пестрой чешуи. Он боялся коснуться и обжечься холодными искрами переливчатых поверхностей. Они казались жидкими, текучими, аморфными.

Лу был не в силах вопрошать и требовать объяснений происходящему. Он в благоговейно-ошеломленном оцепенении молча взирал на блистающее существо. Посреди жидких кристаллов разноцветной чешуи появилась небольшая трещина, разломила и рассекла обтекаемые формы надвое, а изнутри хлынул поток густой темно зеленой субстанции, похожей на застывший дым. Чешуя беззвучно упала на пол, словно горсть драгоценных камней, и, неистово замерцав, начала свой путь к растворению.

Это- тень.
Цвет этой тени не был привычных темных оттенков, его тон больше напоминал охваченные чернью изумруды или малахит. Или же... Да, именно так. Нефрит. Многослойный глубокий цвет со множеством переливчатых внутренних формаций. Благородный, строгий, величественный, глубокий.
Сбежавшая тень.

Существо начало постепенно сливаться с окружающей листвой, блуждающими бликами и трепетными беспокойными листьями, охваченными предрассветной тьмой. Лу перевел свой взгляд вниз- на свою собственную тень, угловатую, геометрическую, пропорциональную, от него полностью зависимую.
Освободить.
Оно здесь, чтобы освободить его собственную тень?

Темно-нефритовый густой сумеречный туман резко опустился вниз и приблизился к тени самого Лу, которая приняла четкие ровные контуры благодаря свету чуть приглушенных неоновых ламп. Нефритовая тень коснулась собою прямой и вытянутой тени Лу. Все это происходило прямо у него на глазах. Его собственная тень, которую он принимал как должное и которой не придавал значения, встрепенулась, сокрушилась, начала вытягиватья и колебаться, а затем, словно набравшись сил, сделала последний рывок- и оторвалась, отделилась, вырвалась из своего многолетнего заточения. Словно расправив крылья, она бросилась в объятия ночи. Сбежавшая тень была одурманена своей новообретенной свободой. Она в исступлении начала метаться по поверхностям, погружалась в толщу флуоресцентных свечений воды, запутывалась среди сомнабулических листьев. До тех пор пока Нефритовая тень не коснулась ее снова, усмирив. Она повела ее за собой, вглубь, в гущу, в самое ядро многоликого сумрака.
Лу, проводив взглядом свою сбежавшую тень, подобрал с гладко отплолированной зеркальной поверхности холодного пола увядающие остатки чешуи. Она все еще продолжала мерцать, на глазах приобретая все более хрупкую прозрачность. Он держал ее на своей ладони до тех пор, пока она не испарилась бесследно.