Элоди словно мелодия текла и струилась по бесконечным коридорам теплого и располагающего к себе лимонного цвета. Нет, это был не лимонный, а скорей, золотистый оттенок. Немного медовый, янтарный, цвет предзакатного солнца, ласки и неги. А лабиринты широких коридоров тем временем продолжали петлять.
Кто бы мог подумать, что простая на вид пирамида начнет так неистово расширяться? Не просто расширяться, а генерировать метаморфозы и нарушать порядок привычных элементов и структур? Но, тем не менее, происходило именно это. Элоди, распахнув свои томные глаза с невероятно длинными черными ресницами, не могла найти объяснений тому, что видела. Ей показалось, что это чьи-то сбежавшие тени и отражения плавно переместились в сферу трехмерного пространства, расширив его во все стороны.
Витиеватая резьба и округлые линии, сложные узоры и исписанные древними иероглифами стены поднимались из земли словно побеги бамбука. Ничто не могло унять их жажду к жизни. Они развертывались и раскрывались, подобно многослойным голограммам, постигая свой вечный непостижимый потенциал. Неиссякаемая мощь фрактальной природы предстала во всем своем величии.
Ровные гладкие высокие своды окончательно разомкнулись, словно любящие руки, и повсеместная чернота космического пространства залила все вокруг. Элоди стояла на верхушке блистающего золотого купола, а пагоды и дагобы продолжали упрямо прорастать. Перед ее взором предстало бесконечное поле золотых куполов, окруженных молочно белым веществом, которое было подобно расплавленному жемчугу. Она сама стояла на вершине одной из пагод, не просто стояла, но и была этой вершиной, пиком и шпилем, возносясь все выше и выше. Куда бы она не посмотрела- все было усеяно блестящим золотом, погруженным в топленый жемчуг.
В воздухе кружились фрагменты и осколки, мельчайшие частицы потерянных и новообретенных смыслов, отголоски потенциальных форм. Она будто оказалась в замкнутой и закольцованной системе, внутри которой чей-то непостижимый разум продолжал генерировать трансформации.
Прошло совсем немного времени, прежде чем она увидела себя со стороны. Она- продолжение этого узора, часть бесконечного фрактала. Она- кристалл калейдоскопа. Ее тело сначала превратилось в разнообразные геометрические фигуры, затем узоры приобрели более изысканную сложность, стали формировать кружева и завихрения, разноцветные и переливчатые.
Вот, оказывается, кто я. И волна, и частица, а за всем этим- моя истинная природа, не отягощенная формами и смыслами. Можно стереть этот узор и создать новый.
Все вокруг превращалось в густую мерцающую пыль частиц и одновременно- в полупрозрачные цветастые струи энергий.
Смогу ли я собраться в своей прежней сути? Или же собраться в новые комбинации? Есть ли здесь кто-нибудь еще? Все это- всего лишь внутренний мир, паракосм, субъективная реальность, которая выплеснулась вовне в таком разобранном виде? Где прообраз? Где та самая базисная частица? Или же благородный акт мысли? Искра духа? Как выбраться из вечно закольцованной системы, постоянно обновляющей саму себя? За ее пределами- Ничто, которое по своей сути,- все же Что-то. Нечто.

Прошло несколько мгновений, и Элоди вмиг собралась воедино, словно разобранный конструктор. На лимонной стене висела картина. И Элоди стояла напротив этой картины в платье ярко желтого цвета, на пышной многослойной юбкой которого были вышиты ядовитые черные цветы.
Она уже несколько минут находилась внутри пирамиды. И смотрела на картину, на которой были изображены золотые пагоды и дагобы. Осталось только найти выход из пирамиды. Но выход был только один. Дверь в стене была открыта нараспашку, а за ней буйным цветом цвела непроглядная чернь. Элоди не помнила, как она сюда пришла, но, судя по всему, это был единственный выход. Нужно было торопиться, если она хотела сохранить свою цельность. Стены опять постепенно начинали множиться, напоминая разрозненные зеркальные отражения. Такие, на первый взгляд, ломкие и в чем-то призрачные, они мельтешили перед глазами и создавали помехи.
 
Я могу остаться здесь, и я могу выбраться наружу. У меня есть выбор. Пирамида не властна надо мной. Но как быть, если я хочу и остаться здесь, и выйти наружу? Элоди поймала себя на мысли, что ее отражение в зеркальных скомканных стенах уже больше не было единичным. Она увидела себя саму со стороны. Та, другая она, торопливым шагом направилась к выходу и, не долго думая, прыгнула в черную бездну. И, вместе с тем, она осталась внутри пирамиды и была готова вновь погрузиться в созерцание многомерности. И с каждым разом ее мысль устремлялась к тем или иным свершениям- ее сознание множилось и раскидывалось в разные стороны, исследуя разные возможности выбора.
Наверное, со стороны она была похожа на желтое дерево со множеством непрестанно растущих ветвей, проросшее сквозь стены золотой пирамиды, парящей в пустом черном пространстве. Но только она сама могла видеть себя в таком образе. Она была и наблюдаемым, и наблюдателем. Неудержимым и неограниченным сознанием.

Она оказалась на поверхности разбитого зеркала, в бесконечных разветвлениях зеркальных лабиринтов, в силках запутанных многослойных призм и многочисленных гранях кристаллов. Все эти отражения, десятки, сотни, а то и тысячи- направились в разные стороны, разлетелись, как осеннние листья на ветру, как перепуганная стая птиц. Разлетелись, чтобы больше не встретиться друг с другом. Но, сами того не желая, они были навеки связаны воедино.
Есть ли выход? Выходов- бесконечное множество.
Она была истощена и выхолощена своей множественностью. Необходимо было прекратить этот безумный карнавал, пестрый постоянно движущийся калейдоскоп. Усилием мысли она остановила время. А затем стерла все имеющиеся образы и формы.
Исчезли все возможные версии ее существования. Исчезли пагоды и дагобы. Исчезла пирамида.
Осталась лишь великая пустота.
Но Элоди знала, что пустота эта была обманчива. В этой пустоте было заключено абсолютно все, что когда-либо было, есть и будет.