Серебристый блеск и неистовые блики впивались в ее широко распахнутые глаза. Сегодня выдался удивительно редкий день: небеса наполнились синевой впервые за десятилетия. Воздушной, прозрачной, неземной синевой. Хрустальные небеса, подумала Беллона, в последний раз оглядываясь вокруг.

Она не знала усталости и изнеможения уже долгое время, как и все живущие на этой планете. Не знала боли и телесных страданий. И ей хотелось перезапустить систему и превзойти свою собственную природу. Как именно- она не знала, но ее как магнитом влекли неизведанные горизонты. Пока не настал тот самый день. Ей наконец представилась возможность переродиться в иных состояниях.

Космический корабль, словно направленная вверх игла, прорвалася в гущу атмосферы, и она ощутила, как путы гравитации пали. Драгоценный груз пребывал в объятиях жидкого азота, в его воздушной пене, белоснежном паре и блаженном тумане. Их было тысячи, а, может, и больше.

Ее настоящим именем было Белладонна, но оно всегда казалось ей увесистым и несуразным. Она сама нарекла себя Беллоной, чтобы, освободившись от ненужного балласта букв, освободиться от гнета существования. Ее угнетало ее тело почти с самого его зарождения, когда ее сознание, испуганное и дикое, без спроса и разрешения переместили в эту идеально сконструированную оболочку, неуязвимую и почти бессмертную. Ей было не важно, кто разработал этот вид оболочек, что у них был за химический состав, ее не волновали технические детали и принципы функционирования. Ей лишь было ясно одно: теперь ее сознание будет обитать в этом теле. Ей обещали предельно долгую жизнь. Не бессмертие, но прочность каркаса и неуязвимость. Предыдущие оболочки были хрупкими и недолговечными, им давным-давно пришел конец. Их усовершенствовали, приобщив к вечности. И почти увековечив. Сама же планета была под гнетом стекла. Гигантские стеклянные купола прозрачными пузырями покрывали поверхность, когда-то плодородную и цветущую.
Беллоне всегда хотелось обменять свою физическую долговечность на эфемерную мимолетность. И когда белоснежные острые лучи прорезали остов одного из куполов и, преломившись в призрачную радугу, разноцветными полосами пробежали по ее лицу, она нашла решение.
Те, кто ее позвал, жаждали физической твердости, конкретности, чего-то плотного, незыбкого, прочного и предельно материального. Их угнетала бесформенность и абстрактность, на которые они были обречены. Они не раз пытались воплотиться в физических телах, но безуспешно. Они желали проявления и материализации. Время от времени они жадно впивались в сознания тех, кому выпала участь воплотиться в плотных оболочках. Хотя бы на миг, умоляли они.
Беллона не знала, кем они были и откуда пришли. Должно быть, очередной осколок единого непостижимого Высшего разума, только выраженного иначе. Другой паттерн и совсем иной узор.
Геном предыдущих оболочек, хрупких, зыбких и навеки почивших, хранился в надежном месте. Но она сумела туда пробраться и взять образцы. Она обещала дать им оболочки. Но взамен попросила их лишить ее оболочки и освободить. Каждому- свое.

В этот незабываемый день воздух был особенно прозрачным. Стекло, что расползлось по поверхности, казалось безбрежным белоснежным океаном, источающим блики. А Беллона могла наблюдать с высоты птичьего полета, как гигантская призма растекается и поглощает солнечный свет, который был в переизбытке. Где-то в потайных недрах клубились и пенились электромагнитные волны и неуловимые энергии. И прямо из этих недр они восстали к жизни, свободно вздохнули и окружили ее тело непроницаемым молочным коконом. Она ждала, когда ей зададут направление. Она ощущала себя функцией и инструментом, но все же не отказалась от своей роли проводника и канала. Сквозь нее заструились реки, неизвестные частоты и сигналы, потоки спресованных энергий, потенциал которых мог превзойти самые смелые ожидания. Ее собственное предвосхищение нельзя было сопоставить с чем-либо вообще. Она преобразилась в вытянутую струну и, вскинув руки к небу, на несколько мгновений лишилась этих рук, как и всей своей оболочки. Она стала волной, которая подобно разящей стреле бросилась ввысь, преодолевая путы гравитации.
Перед ее внутренним взором вспыхнула звезда, разразилась брызгами, всплесками, тоннами неприкаянного вещества и избыточным рассеяным светом.
Именно туда ты должна отвезти эмбрионы.
Нет, это был не приказ. Но и не просьба. Эти были четко выверенные инструкции.
Белый супергигант вспыхнет сверхновой и переустроит ткань пространства и времени, открыв им возможность просочиться в состояние проявленности. Не упустить шанс.

Молочно белый кокон, прорезающий темноту космического пространства и всенаполненные пустоты, постепенно начал преобразовываться в нечто, отдаленно напоминающее плотные сплавы блестящего металлика, которые с каждым мигом становились все отчетливей. Они могли создать временную проекцию для сосуда, который доставит ее к звездам, но не были в состоянии для манифестации оболочек для своих сознаний, спутанных и слитых воедино.
Она мчалась, значительно превышая скорость света, не мимо, а сквозь, навылет.
Она сама стала космическим кораблем, временным передвижным сосудом, внутри которого находился бесценный груз, погруженный в белые туманы и обжигающий холодный дым. Ощущение собственной раздробленности и многоликости не сбивали с толка, наоборот, развивали чувство цельности. Серебряный элипс планетарной орбиты остался далеко позади, по ту сторону светового барьера. 

Выжженная дотла планета казалась неправдоподобно маленькой и ничтожной на фоне вспенившейся звезды, массивного сверхгиганта, который, готовясь к преображающему взрыву, неудержимо рвался во все стороны и направления, выбрасывая вовне раскаленные сгустки лучистого вещества. Голубые звезды- самые горячие, но эта белая звезда казалась самим жаром во плоти. Сначала Беллона ощущала лишь далекие отголоски этого жара, но он набирал все большую мощь по мере приближения к звезде.
Приземлившись на каменистую поверхность маленькой планеты, Беллона приняла свою прежнюю форму. Она долгое время не могла отвести взгляд от неба, которое стало звездой. Куда ни глянь- кипящее звездное вещество растеклось по угольно черным небесам от горизонта до горизонта. Раскаленная белоснежная плазма была похожа на облака жидкого азота, в которых бережно хранились эмбрионы. Ей казалось, что и она тоже находилась внутри эмбриона. Что она зарождалась.
Поверхность планеты- выжженный подчистую камень- лизали языки звездного пламени. Беллона подставила лицо безжалостному жару чужого солнца.

Их сознания были слиты воедино. Сплетены в клубок подобно сложной корневой системе.
Вам предстоит разделиться и создать видимость обособленных индивидуальностей, если вы хотите существовать в пределах оболочек. Разделение это не будет безболезненным. Вы переживете раскол своей сущности.
Они, наверное, не до конца понимали, что именно их ожидает, каким невыносимым может оказаться опыт перемещения в обособленные автономные биологические сосуды. Но это то, о чем они просили.
Неистовый взрыв повлечет за собой глобальную трансфигурацию природных элементов и энергий. Сдвинутся полюса, вывернутся наизнанку первородные стихии, откроются двери для перехода. Осталось совсем немного времени.

Беллона разместила эмбрионы на мертвых равнинах соженной планеты, они казались белоснежными призраками в неудержимом свете умирающей звезды. Со стороны казалось, что тысячи свечей раскинулись на раскаленной обугленной поверхности. Словно они оплакивали неизбежную смерть гигантского светила или же свою будущую жизнь, раздробленную и разделенную.
Вам предстоит познать разобщенность, одиночество и чувство непринадлежности, и, приняв свою неприкаянность и обособленность, вновь прийти к признанию единства всего сущего. Беллона знала, через что им предстояло пройти. Но она не имела ни малейших представлений, что ожидало ее.
Звезда вспенилась, всплески с каждым мигом становились все неудержимей и яростней. Беллона закрыла глаза, но невыносимо яркий свет все равно ослеплял. Ее неуязвимое тело наконец ощутило приближение распада, а душа- неминуемое переустройство личного мира и внутренних реальностей.
Она закрыла глаза ладонями, не в состоянии вынести неистовое сияние. Еще миг. Она не будет помнить.
Еще миг- и взрыв сверхновой сотряс основы основ.
Быть может, я вновь увижу хрустальные небеса.
Это было последнее, о чем она успела подумать.