Это было поистине идеальным местом, которое только можно было найти для финальной миссии.

Туан по праву гордился собой, ведь это ему предстояло привести сюда всех избранных, в эту обитель вечных грозных скал, величественные и непокорные пики которых горделиво возносились ввысь. Сюда, где океан явил свою первозданную мощь и необузданную силу, рычал, ревел, пенился, бунтовал.
Оставались считанные часы. Хотя нет. Оставались сутки. Есть время подготовиться и заняться очищением духа, чтобы перейти на следующую ступень.
Туан пристальным взглядом осмотрел побережье. Во все стороны раскинулись дикие пески желтоватого цвета, усеянные обрывками выброшенных на берег волос водорослей и острыми осколками морских раковин.
Ни одного живого существа поблизости. Животные и птицы ощущают приближение цунами за несколько дней, у них есть время пуститься в бегство и, возможно, спасти свои жизни.

Какое же поразительное умиротворение, ласковое, безмятежное. Застывшая заброшенность, выпавшая из времени пустынность, состояние мирного забвения. Миг до апокалипсиса. Миг, дарующий ощущение многовековой гармонии. Затишье не просто перед бурей, но перед великой чисткой, неизбежным Реквиемом, символизирующим конец старого мира и начало новой эпохи.
Но только им открылся истинный смысл великого обновления.

Песок хрустел под ногами звонко и праздно, словно рождественский снег. Туан гордился собой, ощущая свою принадлежность к избранным. Тем, кто действительно способен был видеть.
Все сбежали, как только была объявлена первая тревога. Сбежали кто куда, лишь бы спастись. Глупцы. Им было невдомек, что истинное спасение- здесь. Возможность обнулиться, позволив первородной стихии стереть себя с лица земли и тем самым обрести новую суть перед ликом вечности.

Туан намеренно наступал на выброшенные на берег морские раковины, они, хрупкие и тонкокостные, ломались в пыль и издавали жалобный хруст.
Ах, какое же невероятно синее небо! Эта синева словно сошла с полотен великих живописцев, она казалась художественно обогащенной и доведенной до своих пределов человеческим воображением. Воздух был необычайно свеж. Великое запустение. На километры- никого. Все дома, отели, рестораны и кафе вмиг стали бесхозными и заброшенными. Когда раздались первые тревожные завывания сирены- сначала никто не мог поверить. Затем сигнал настойчиво повторился, после чего по всем областным каналам и радиостанциям было объявлено о приближении грандиозного цунами, какого Земля еще не видела в своей истории. Это проявление стихии было чем-то поистине запредельным и невообразимым, чем-то роковым и помеченным печатью высшей фатальности.
Людям дали время- ровно пять дней. За эти пять дней Туану предстояло организовать переезд группы избранных на это когда-то райское побережье. Пошел уже третий день, и Туан упивался чувством предвкушения. Население прибрежного города в спешке покидало дома, вывозило свои вещи и имущество на машинах, лодках и даже вертолетах. В это же время почти все члены общины Избранных переместились в это обетованное место, заселились в брошенные наспех отели и принялись в благоговении ожидать судного дня. Ожидалось прибытие еще нескольких человек в ближайшее время, Туану полагалось встретить их с почестями и подготовить.
О них никто не знал. Если бы узнали, то нарекли бы безумцами. Но им повезло. Их община была закрытой, и в нее могли вступить лишь избранные. Каждому из них пришлось пройти свой тернистый путь, чтобы оказаться сейчас в этом городке и иметь такую уникальную возможность пройти через великий и святой обряд Очищения. Братья и сестры Туана по общине в большинстве своем сидели в четырех стенах и морально готовились к грядущему. Сам же Туан целыми днями вольней птицей летал над дикими побережьями, покорял холмы и горделивые острые скалы, подставляя лицо соленым брызгам и напитываясь безграничной необузданной мощью океана.

Одним ранним утром Туан совершал прогулку по побережью, на котором общине в скором времени предстояло пройти через Великое Очищение. Вдруг, к своему удивлению, он услышал чей-то надрывный и жалобный плач. Оказалось, у скал сидела маленькая хрупкая женщина средних лет и отчаянно рыдала.
- Простите?- обратился к ней Туан.
Она подянла на него заплаканные покрасневшие глаза. В них плескалось столько боли, что Туан невольно отвел взгляд.
- Вы...
- Я Элора,- представилась женщина, вытирая глаза.
Горе уступило место любопытству. Она немного требовательным взглядом окинула Туана, словно таким образом негласно вопрошая его о том, что он делает в таком месте в такое время.
- Меня зовут Туан. Как я вижу, вы не из нашей общины. Что привело вас в это место?
- Вашей общины?- в глазах женщины вспыхнула тревога.
- Я лидер общины мучеников-искупителей.
- В каком смысле?- лицо женщины стало белее мела.
- Мы жертвуем собой ради искупления грехов человечества. И таким образом спасаем души людей.
- И как же вы это делаете?- спросила она, а потом догадка неожиданно настигла ее.
- Неужели?- ее глаза были подобны двум блюдцам.
- Кто-то должен. Во все времена существовали мученики-искупители. Наши жертвы никогда не были напрасными.
- А если они все же напрасны?
Туан добродушно усмехнулся. Уже не раз он встречался с подобной реакцией. С сарказмом, скептицизмом и даже ненавистью. Но такова была участь всех мучеников.
- Они не напрасны, поверьте. Так что же здесь делаете вы?
Элора, разрываемая противоречивыми чувствами, не в силах поверить глазам и ушам своим и не в силах забыть свое горе, вновь горько заплакала. Но ей уже было нечего терять.
- Мой сын. Я здесь из-за него.
Туан вопросительно на нее посмотрел.
- Мой сын месяц назад попал в аварию, чудом выжил. Почти все его кости были переломаны. Он почти что сразу впал в кому. Когда объявили о приближении цунами, то началась срочная эвакуация. Первым делом эвакуировали более перспективных пациентов. За нами обещали выслать вертолет. Но прошло уже несколько дней. Все уехали, а вертолета все нет. Мы с сыном остались в больнице одни. И теперь нас обоих ждет неминуемая гибель, ведь у меня нет машины, чтобы самостоятельно его вывезти из города. Телефоны не работают. Связи нет. Мы даже не можем никому сообщить, что мы здесь.
Потом она с вызовом посмотрела на Туана.
- Вот оно значит как получается. Нам с сыном придется быть убитыми гигантской волной, в то время как вы этой смерти жаждете, выдавая ее за мученичество и искупление. Чем бы вы это не называли- смерть она и есть смерть.
Туан задумчивым взором окинул безмятежную бухту с прозрачной водой.
- Как вы можете сохранять спокойствие, зная, что вас ожидает?
Он не ответил, лишь пристально посмотрел в ее измученные и выцветшие глаза.
- Почему вы считаете себя в праве быть искупителями человеческих грехов?
Туан, вдыхая свежесть морского бриза, нащупал в кармане телефон. Это был специальный телефон, предназначенный для мест, где обычные телефоны не могут поймать ни единого сигнала. Дорогой и редкий телефон, специально приобретенный для подобной исключительной миссии. Уже очень скоро последняя группа избранных прибудет на место для священного обряда. Они прилетят на вертолете. Он мог бы сделать один звонок прямо сейчас и обеспечить спасение матери и сына. Его рука с усилием сжала гладкую и обтекаемую поверхность телефона. А затем в бессилии разжалась.
- Молчите? Ну что ж...
Молчание может сказать гораздо больше слов, подумал про себя Туан, но вслух не произнес. Каких бы взглядов она не придерживалась- она уже все для себя решила. Совпадением ли, случайностью было то, что она оказалась здесь?
- Вам составить компанию?- спросил он ее, какое-то время спустя.
- Уходите.
- Почему вы не с сыном?
- Какой в этом смысл?
- Вы не желаете встретить смерть лицом к лицу вместе с сыном?
- Уходите,- повторила она, на этот раз более настойчиво.
Он встал и ушел. Требовалось время на подготовку, хотя он уже сделал все, что полагалось.
Цунами ожидалось завтра, согласно прогнозу- около пяти утра.
Эта женщина и ее сын не входили в их планы. Они переворачивали с ног на голову весь тщательно подготовленный распорядок. Туан долго сидел в номере заброшенного отеля, любуясь видами из окна и перебирая в руках телефон. Достойны ли чужаки разделить с ними великую участь быть спасителями, при этом не желая этого? Или же их стоит устранить, отправив на вертолете как можно дальше?
Он вдруг с удивлением осознал, что ему совсем не хочется умирать. Чтобы прогнать кощунственные мысли, он вновь отправился на пляж. Телефон резко зазвонил. Группа прибудет уже очень скоро, сообщил безэмоциональный голос из трубки.
- Да, и еще...- начал было Туан, намереваясь сообщить собеседнику о своей неожиданной встрече с женщиной, но ком в горле не дал ему вымолвить ни слова.
- Что еще? Какие-то проблемы?- обеспокоенно спросили по ту сторону.
Он не смог. Не осмелился. Не решился.
- Все в порядке. Все по плану.

Закат окрасил все вокруг в пламенные цвета и оттенки, словно безмятежная иддилия этого места разом вспыхнула и сгорела дотла. Завтра ее окончательно потушит гигантская волна. Мы все как свечи, подумал почему-то Туан. И приготовился встречать группу.
Должно быть, им всем было страшно. Но никто не желал демонстрировать слабость духа, тем более, это был их собственный выбор. Их не принуждали. Вот куда заводит желание спасти мир. И свои души.

Они вышли из чрева вертолета, маленькие, неуверенные, напуганные. Словно щенки. Туан как лидер был обязан вести их за собой, придать им уверенность в собственном выборе, пообещать хоть что-нибудь. Но мог ли он признаться самому себе, что абсолютно не был уверен не только в собственном выборе, но и ни в чем-либо вообще? Как назло, та женщина никак не покидала его мысли. И почему только она встретилась на его пути? Зачем пришла на этот пляж? Почему вообще оказалась здесь? Он поймал себя на том, что начал злиться на нее, на себя, на саму судьбу, но время для этого было совсем неподходящее.
Прибыло пять человек. Кто-то из них даже осмелился заплакать.
Пилот вертолета, понимая свою роль в этом действе, не смог взглянуть в глаза своим пассажирам. Он опустил свой взор.
- Мне пора обратно,- только и смог вымолвить он.
Кто же признается в своем страхе? А вдруг прогноз неверный, и цунами обрушиться на эти берега раньше предсказанного срока? Даже вертолету будет сложно избежать столкновения с настолько огромной и неистовой волной.
Вот он, момент. Самый подходящий. Для этого нужно произнести всего лишь несколько слов. Попросить об услуге. Но Туан не смог произнести ни слова. Молча кивнув пилоту, он развернулся и зашагал прочь от вертолета. И тут его взор приметил ту самую женщину. Она смотрела на него в упор. Без злобы и осуждения. Без ненависти или обиды. Ее взор был абсолютно пуст. Она безэмоционально наблюдала за тем, как ее единственный шанс на спасение поднимается все выше к небу. Она, наверное, могла бы закричать, помахать руками и постараться привлечь внимание пилота, но она этого не сделала. Она беззвучной тенью проскользила мимо. Туан отвел взор. Неужели он чувствует свою вину? Может, ответственность?

Вечером, когда краски начали сгущаться и сумерки накрыли опустевший прибрежный город, группа мучеников-искупителей устроила свою финальную коллективную молитву. Они собрались на пляже, выстроились в ровную линию и взялись за руки. Всего их было пятнадцать человек. Включая старших по общине и новоприбывших. Они, наблюдая, как тонет раскаленный шар солнца, в исступлении произносили слова. Туан как лидер стоял в стороне и словно зачарованный наблюдал за движением их губ. Его взгляд невольно задерживался на лежавшем в груде вещей телефоне. Наверное, еще не поздно вызвать вертолет. Еще есть время. Впереди целая ночь. Еще не поздно эвакуировать как мать с сыном, так и всех этих добровольных мучеников. Большинство из них еще так молоды, они и пожить-то толком не успели. Им еще представится шанс проявить добродетель. Не обязательно отдавать себя на растерзание диким неистовым волнам.
Тишина была ошеломительной. Должно быть, это всегда так перед наплывом разрушительной мощи.
Сосредоточиться на молитве. Мы совершаем благое дело. Если не мы, то кто? Но стоит ли это таких жертв?
Еще не поздно вызвать вертолет.
Небо темнеет. Проступают первые звезды. Такие бледные, словно призраки.
Всего один звонок способен изменить все.
Туан чуть было не сорвался с места, но вмиг опомнился и с еще большим усердием принялся повторять слова молитвы.
Я- их пастырь. Только я могу отменить то, что что сейчас происходит.
Небо изрядно почернело.
Не может быть, что это скоро случится. Они ведь еще так молоды.
До телефона- несколько шагов.
Но он не сдвинулся с места.
Какое из спасений превыше всего?

Утро наступило слишком быстро, Туан не успел заметить, как стала спадать завеса ночи.
Тишина стала невыносимой. Казалось, все обитатели этого прибрежного городка сбежали без оглядки, в небе не было видно даже птиц. Ни единой. Насекомые тоже словно испарились бесследно. А Туан с замиранием сердца заметил, как мягкий песок начинает вибрировать под его ногами. Не просто вибрировать, а течь назад, в море, сначала плавно, а потом набирая все большую резкость и колкость. Откуда-то со дна глубин поднялся многовековой гул потревоженного моря. Вода так поспешно отступила от берега, что вмиг обнажились километры того, что совсем недавно было дном. Хотелось поддаться изумлению, почти что с детской непосредственностью кинуться к обнаженным морским сокровищам, насобирать в изнеженные ладони причудливых раковин и кораллов.
Вода продолжала отступать все дальше и дальше. И вместо моря перед взором раскинулась пустыня. Неужели всего лишь несколько минут назад здесь был глубокий водоем? Громоподобный гул нарастал. Туан мог наблюдать, как занервничали его спутники, как беспомощно начали переглядываться друг с другом. Он обвел их всех сострадательным взглядом, стараясь поддержать в правом деле.
Мы несем с собой искупление.
Возрадуйтесь, братья и сестры! Грядет великое свершение!
Далекий гул заглушал его речи.
Он оглядел побережье. Ему показалось, что где-то вдалеке он увидел маленькую тщедушную фигуру, словно сломленную пополам. Она, должно быть, ушла на отмели. Навстречу волне.
- Это... оно?- кто-то спросил тихим невнятным голосом.
- Похоже на далекие синие горы.
Туан вгляделся в линию горизонта. У него перехватило дыхание. Оттуда действительно постепенно надвигались далекие синие горы, издавая протяжный заунывный гул, порой напоминая раскаты грома.
- Словно водопад.
Кто вымолвил это?
Все взялись за руки и принялись читать молитву.
Не убоимся, ибо мы есть спасители.
Далекий силуэт исчез из зоны видимости.
Кто-то дрожал, кто-то плакал, кто-то почти кричал слова молитвы, кто-то беззвучно шептал, но глаза были закрыты почти что у всех.
Далекие горы медленно надвигались, издавая гул и шипение. Словно высокие стены, поглощающие все на своем пути. Для них не существует ни малейших препятствий. Песок по-прежнему тек в сторону моря, царапая стопы.
Какова высота волны? Туан был уверен, что эти волны были выше самых высоких зданий, когда-либо построенных человечеством. Небо было таким бессовестно голубым, задорным и обнадеживающим, что лицезреть эту животворящую голубизну не представлялось возможным. Небо было не причастно к великому опустошению, которое творилось на поверхности, оно со снихождением располагалось на недостижимых высотах, являясь бессловестным наблюдателем и немым свидетелем. Таков был природный закон. Но небесная голубизна постепенно закрывалась непроницаемым темным аквамарином волн, увенчанных кружевами белоснежной пены.

Нет, не стена воды- а своды храма,- вот чем это было. Высокие, величественные своды храма, хрупкая бирюза, почти что воздушные арки, подсвеченные солнцем, прозрачное подводное стекло, окутанное неземным сиянием. Именно в эти моменты Туана охватил священный трепет и непередаваемый восторг от величия первозданной мощи, от причастности к божественному плану, от осознания всей важности данной миссии и многочисленных жертв. Он с замиранием сердца не мог отвести изумленного и завороженного взора от надвигающихся объятий морских недр.
И где-то там, под сводами нежно зеленых и аквамариновых арок он заметил тщедушную фигуру той самой женщины. Она неподвижно сидела на песке в ожидании.
 
Я всегда мечтала о том, чтобы меня поглотил подводный храм, чтобы волны его омыли меня и смыли с лица земли. Я так ждала этого всю свою жизнь!

Туан словно бы услышал ее последние слова в своем сознании. А затем она повернула голову и пристально посмотрела на него. Не со злостью и не с осуждением, но с благодарностью и предвосхищением. И он понял, что был прощен. А, может, ему лишь так показалось, ибо он желал оправдать свой выбор и свое бездействие.
Почему она решила встретить смерть в одиночестве? Почему сейчас она не с сыном? И есть ли сын?

На пике предстоящей трансмутации Туан не осмелился взглянуть на своих духовных братьев и сестер. По крайней мере, не сейчас. Может, лишь тогда, когда они все окажутся по ту сторону волны. 
И наконец небо окончательно было поглощено стеной воды, а затем и почва ушла из под ног. От разделения и множественности ни осталось ничего- все превратилось в единый и неразделимый первородный океан, наполненный потенциальной жизнью.